самое большое число

Ломехуза

Мир насекомых — довольно безрадостное местечко, обитатели которого страдают от погодных условий и жрут друг друга изнутри и снаружи. Но есть в этом море хаоса и свой Элизиум — муравейник, наполненный едой, защищённый от непогоды и хищников. Куча существ пытается устроиться в этом раю на ПМЖ хотя бы в должности домашнего скота, но у них это редко получается. Однако хитрый жучара ломехуза таки пришёл к успеху.

Внешне этот жук ничем не примечательная короткокрылая мелочь пяти миллиметров в длину и цвета все тех же муравьев. Секрет их успеха заключается в жидкости под названием экссудат, которую выделяет жук. Эти жёлтые капельки, появляющиеся на щетинках по бокам тела, очень нравятся мурашам. Секса в муравейнике нет, с развлечениями тоже всё печально. Прибухнуть выделениями жука — зачастую единственная радость в беспросветной муравьиной тоске.

Хороша жизнь наркобарона: сказать на муравьином "дай поесть" он умеет, поэтому кормят его по первому требованию. Охраняемая жилплощадь с климат-контролем? Пожалуйста! Да что там говорить, ломехуза может невозбранно кушать муравьиных детей и какать на голову самой королеве. Вот насколько высоко муравьи ценят его наркотик. Потомство жука муравьи воспитывают лучше собственного: кормят, чистят и не обращают внимания на то, как личика жука ест личинку муравьиную.

Как прошаренный бизнесмен, жук имеет двойное гражданство. Весной и летом он живёт у муравьёв рода формика, они же выращивают его потомство. Осенью вся компания улетает к роду мирмика. Такое кочевничество имеет веские причины. Все потому что муравейник, населённый ломехузами, постепенно деградирует и погибает.

Пьяные и одурманенные выделениями жука муравьи забивают на работу, перестают защищать и кормить муравейник. Из яиц королевы под действием экссудата вылупляются нефункциональные муравьи-дауны. Не факт, что такой муравейник переживёт даже зиму. Но жуку ломезуху пофиг, ведь у него есть крылья, и он сам может легко свалить. Самоходному самогонному аппарату везде будут рады.

Вот так и путешествует жук-наркодиллер, оставляя за собой лишь мертвые муравьиные города...

Маленькая девочка из японской семьи, ожидающей автобуса для отправки в «центр для перемещенных лиц» (фактически — концентрационный лагерь). США, Калифорния, апрель 1942 года.

Пандульф, герцог-мудила: лучшая история о средневековых предательствах

Эта история об одном из самых нелепых изменников в истории, запустившем настоящую машину безостановочного предательства, от которой он сам же и пострадал. Речь о Пандульфе Сицилийском, «Волке из Абруццо» человеке, которого можно назвать эталонным мудилой.

Нормандцы. Запомните этих ребят, они в конце этой истории вломят всем.

Для того, чтобы вы меньше путались, а также для того, чтобы привнести сюда элемент игры, я проставил после каждого предательства его порядковый номер в квадратных скобках. В этой истории их будет действительно много — считайте.

Все происходит в южной Италии приблизительно рядом с Неаполем в 1016-1038 годах. Никаких особых географических и исторических знаний для понимания не нужно — достаточно вспомнить, что тогда Юг страны принадлежал Византии, а остальное — фактически Папе Римскому и императору Священной Римской Империи, то есть, попросту, германцам. На этой-то почве и начался кровавый замес.

Вот Италия начала XI века — слишком много разных сил и все дерутся словно псы.

Если быть совсем достоверным, предательство началось не совсем с Пандульфа, а за несколько лет до этого. Многие местные жители, которые были под византийцами, спали и видели, как придет император-германец и освободит их от жадных греков. Один из местных правителей, Мелус, пытался восстать, хотя сам, вообще-то клялся Византии в верности до гроба [предательство 1] и даже сначала добился успехов. Но получив зуботычины, он бежит на Север. Там его принял и пожалел император германцев, так что сын Мелуса потом прибудет на родину, чтобы отомстить, но предаст свои идеалы и перейдет на сторону греков [а вот и 2].

Главное, что сделал Мелус — умудрился призвать в страну нормандцев. Те были потомками викингов, которые отхватили часть Франции, офранцузились, но остались диковатыми и воинственными. Вот отличный пример: за несколько десятилетий до того, вождь нормандцев принял христианство и в честь этого принес Иисусу Христу в жертву четыреста рабов — немного не разобрался в догматах религии. Исторический спойлер: потом эти нормандцы захватят вообще все: и Юг Италии и Сицилию и раздадут всем в округе по первое число, вплоть до арабов.

Войска Византии.

Бунт подавляют, но семена раздора посеяны — Папа чуть не получил инфаркт, пока армия греков бегала под стенами Рима и решала там свои проблемы. Но более того, его возмутило, что ради Византии его предали любимцы и агенты из крепости-монастыря Монте-Кассино [3]. Он попросил Генриха Святого, императора Священной Римской империи, о том, чтобы тот сделал что-нибудь, желательно кровавое и имперское. Болезный император-импотент Генрих II ел у Папы с рук и, конечно, согласился, хотя больше бы предпочел читать книжечки и сидеть в келье.

Войска Папы и императора пошли на юг навстречу византийцам. Они пришли не воевать, а бряцать оружием и бить себя в грудь перед греками. Это было два стада павианов, которые метают друг в друга дерьмо, бешено орут и потом спокойно расходятся по домам. Попутно германцы захватили город Капую, где и правил Пандульф, который до этого сидел под Византией и горя не знал. Осады почти не было, его сразу же предали горожане [4], которых он достал своим злобным и алчным поведением.

Император (в короне) пленяет Пандульфа.

Вот тут и начался настоящий цирк. Пандульфа повезли на казнь, но сжалились: все же казнить дворянина — это не курицу прирезать. С него взяли клятву о том, что он никогда не будет делать зла империи и Папе и через несколько лет отпустили домой. Как нетрудно догадаться, первое, что он сделал — наплевал на клятву [5] и заново захватил свою Капую. Ему бы не удалось сделать это, если бы не проходившая мимо армия Византии — те просто подошли к городу и тот сдался. Пандульф стал самым злобным правителем в этих местах — прибрал к рукам все вокруг Неаполя, сам Неаполь и некоторые баронства вокруг него, жег, грабил, угрожал и маниакально упивался властью. В общем, стал самой мощной силой на Юге Италии. Штука в том, что формально все это были территории Византии, которой он поклялся в верности и был, как-бы, вассалом. То есть, попросту, он предал их, как только почуял слабину [6]. Когда греки спохватились, было поздно — новым их императором стал слабоумный, и им стало вообще не до того.

Пандульф раздал всем вокруг пинков, затрещин и тумаков, возомнил себя правителем, равным императору и тут же поплатился за наглость. Почти все его вассалы и люди, которые только что дали ему присягу, в первый же удачный момент предали его [7]. Чуть ли не самую большую роль сыграли нормандцы: их супер-способностью было всегда выступать на стороне победителя, и они сразу смекнули что к чему. Пандульфа свергли и он снова остался с носом и едва не в цепях. Правитель Неаполя, который больше всех натерпелся от него, был так восхищен храбростью северных наемников, что дал им вотчину — из разбойников они стали настоящими дворянами. А их глава, Рейнульф, вообще стал зятем герцога Неаполя — настоящая идиллия и дружба народов.

Типичная крепость нормандцев в Италии.

Но Пандульфа не добили и он снова начал набирать силы для рывка. Знаете, что случилось позже? Нормандцы, которые буквально задницей чуяли, кто победит, тут же предали герцога Неаполя [8], того самого, который только что отвалил им земли, дворянский титул и вечную дружбу. Герцог, который был стар и пережил десятилетия интриг был настолько шокирован, что просто ушел в монастырь и умер там от горя (ну, или с чужой помощью). Все, кажется, начали понимать, куда дует ветер: белобрысые лоховатые дуболомы с Севера оказались самыми хитрыми, коварными и дипломатически подкованными в этих местах.

А вот и кульминация. Спустя кратчайшее время Пандульф неимоверно, неистово достает своих подданных, одна и та же история словно в дурацкой комедии повторяется в третий раз — жизнь не учит его вообще ничему. Взрыв происходит, когда он безнаказанно насилует племянницу своего племянника, то есть, попросту говоря, очень и очень молодую родственницу. Его племянник, Гвемар, восстает и, не будь дурак, призывает на свою сторону сразу всех тузов: императора Священной Римской империи, императора Византии и нормандцев. Византия не ответила (там все еще правил маразматик), но остальные среагировали моментально. Нормандцы легко и непринужденно предают Пандульфа [9], ради которого буквально вчера предали Неаполь (а позавчера, как помним, предали и его самого).

А вот Италия после того, как туда решили приплыть нормандцы. Зеленое — их королевство. Досталось всем, даже арабам.

Империя приходят на помощь, Пандульфа свергают, а главой всего итальянского Юга становится молодой красавец Гвемар, его племянник. Теперь уже император попадается на удочку: увидев «простодушных и честных» нормандцев, он повелевает, что отныне они — его личные вассалы. И это — невероятный прорыв: несколько лет назад у них не было ничего, кроме дырявой лодки и ржавого меча, и вот уже они главные любимцы Его Величества. Как вы уже догадались — вот так сюрприз — нормандцы наплюют на это и при первой же возможности предадут империю [10]. Когда-нибудь они захватят все эти жирные земли, выбьют отсюда и сарацин, и греков, и немцев и будут чуть ли не плевать Папе Римскому в бороду. Но это уже совершенно иная и не менее дикая история.

А тем временем, Пандульф бежит к своим давним союзникам, византийцам. Но они уже знают, что это за человек и бросают его в темницу, совершенно спокойно нарушив все договоренности и взаимные клятвы [11]. Вся Италия вздохнула с облегчением.

источник

ИСЛАНДСКАЯ МЕЧТА

Исландия возникла как типичная переселенческая колония, предвосхитив 17 век, когда тысячи европейцев ежегодно бежали от притеснений в Новый Свет в поисках справедливости. В первой трети 10 века в Норвегии происходил слом старых порядков. Конунги направили свои усилия на централизацию власти. Харальд Прекрасноволосый стал первым королём, подчинив себе все земли Норвегии. Многим это не понравилось, и они бежали на Запад в Исландию. Новый дом северян задумывался ими как обитель свободы и нерушимой справедливости, где каждый будет защищён и услышан. Это была Исландская Мечта.

СВОБОДА И СПРАВЕДЛИВОСТЬ

Поселенцы преследовали две задачи: они хотели сохранить норвежские законы и уклад жизни, но одновременно с этим обезопасить себя от угрозы централизации власти в одних руках. Поэтому вначале они установили систему местных тингов, на которые они собирались каждую весну. Со временем население выросло и число локальных тингов достигло 13. Для решения всеобщих проблем и принятия законов в 930 году было решено собираться на Альтинг на две недели каждый июнь.

На Альтингах все законы и решения выдвигались и обсуждались годи – вождями, избранными населением. Каждый годи представлял свой годорд (округ). Исландия делилась на четыре фартинга по сторонам света. Каждый фартинг состоял из 9 годордов, за исключением самого крупного северного фартинга, куда входило 12 годордов. Таким образом, всего в Исландии было 39 годи. Каждый годи зарабатывал своё положение и удерживал его в честной борьбе.

Статус годи являлся выборным, не был ни пожизненным, ни наследным. Человек оставался годи ровно столько, сколько за него голосовало большинство людей из его годорода. Изначально это была должность сельского главы и одновременно жреца. Обычно его получали самые богатые люди, которые могли обеспечить постройку культовых сооружений и проведение праздников. После крещения в 1000 году, сакральная роль годи исчезла, и на статус годи мог претендовать всякий, кто обладал некоторой военной силой, богат имуществом и пользовался хорошей репутацией, чья честь была несомненной.

Годи постоянно приходилось подтверждать свои качества, делая богатые подарки своим последователям, либо устраивая пышные празднества. Но если вдруг доблесть годи начинала вызывать сомнения, люди просто голосовали за другого, более подходящего, на их взгляд, «кандидата». Годи решал судебные неурядицы, взымал штрафы, осуществлял право мести своих подопечных и защищал их, в то время как сами подопечные обязывались поддерживать годи своими голосами на Альтингах, снабжать своих заступников оружием и самим стать их вооружённой свитой – тингсманами. Очевидно, что в таком случае, годи зависел от своего «электората» гораздо больше, чем «электорат» от своего годи. Могла ли эта ситуация долго устраивать богатые семьи Исландии, представители которых очень быстро превратили статус годи в де-факто несменяемый и наследный? Нет, конечно! Что за вопрос?

ИЕРАРХИЯ

Каждый альтинг открывал альсхерьяргоди (всенародный вождь). Он освещал собрание, а после просто наблюдал за тем, как проходит мероприятие на правах почётного гостя. На этом его функции заканчивались. Статус альсхерьярсгоди был пожизненным и наследным, и принадлежал всем потомкам Ингольфа Арнарссона – первого поселенца в Исландии.

Самой значимой позицией на Альтинге была позиция лёгсёгумадура (законоговорителя). Законоговорителя избирали строго на 3 года. Он должен был обладать громким голосом. Гриммура Свертингссона сняли с позиции досрочно, т.к. его голос был слишком тихим. Законоговоритель утверждал и записывал все новые законы, редактировал и дополнял старые, а его решение ставило точку в спорах. Он обладал возможностью склонять годи и их тингсменов к тому или иному решению. Фактическая власть над всей Исландией была в руках Законоговорителя, и от его решения зависело, как исландцы буду жить. Например, годи Торгейр Торкельссон склонил исландцев к крещению. Выражаясь современным языком, Законоговоритель исландского альтинга был президентом, избираемым на три года, но с неограниченным правом на количество переизбраний. Именно за эту должность со второй половины 11 века и развернулась основная борьба внутри Исландии.

Первое время в законоговорители метили, как полагается, люди власти – сперва основатели Исландии и составители первых законов, затем побочные потомки норвежских ярлов, родственники королей и прочие выходцы из знати. Но Исландия была местечком тихим, удалённым от войн. И хотя, тут и там в источниках, единичные исландцы фигурируют в качестве наёмников, викингами исландцы не были. Соответственно, при наличии большого количества свободного времени (земледелием в Исландии тоже особо не займёшься), многие богатые люди ударились в искусство и литературное творчество. Подобное в истории происходит часто, когда не имея более острой потребности гибнуть на полях сражений, аристократия увлекается писательством, взять тот же Рим с его многочисленными авторами, начиная с эпохи поздней республики. Самое же очевидное искусство в таком бедном ландшафте, как исландский – совершенствование традиционной скандинавской поэзии. Это было просто, своеобразно и не требовало изобретать ничего принципиально нового.

ВЛАСТЬ ИСКУССТВА

Президент США Рональд Рейган был актёром по роду деятельности. Билл Клинтон – саксофонистом. Дональд Трамп – известен как шоумен. Все они богаты и у всех них есть творческая жилка публичных артистов. Но они далеко не первые правители-артисты. Политика в Исландии пошла по тому же пути 9 веков назад, там правителями всё чаще становились поэты-скальды.

Искусство обладает страшной силой. Искусство — это средство массового убеждения. Это знали и в Древнем Египте, и в Китае, и в Риме. Это знали и в Исландии. Вероятно, роль скальдов возросла после крещения в 1000 году, так как они получили поддержку сразу с двух сторон. Во всяком случае, дольше всех в статусе Законоговорителя продержался скальд Скафти Тороддссон, целых 26 лет, с 1004 по 1030 год. Под занавес независимости Исландии, в Эпоху Стурлунгов, Исландия буквально оказалась во власти скальдов. С 1210 по 1253 семь раз из девяти место Законоговорителя занимали скальды. Скальды активно участвовали в политическом процессе и каждая из сторон имела на своей стороне, как правило, по несколько поэтов, убеждавших население в том, что именно их позиция правильная.

Исландцы бежали из Норвегии от своего настоящего, они не хотели больше быть норвежцами и желали оставить проблемы в прошлом. Но от прошлого не всегда легко отделаться. Особенно неприятно бывает, когда прошлое хватает вас за ногу крепкой хваткой Олафа Трюгвассона и тащит прямиком назад, под власть короля Норвегии. После крещения, навязанного норвежским «тоталитаристом», перед исландцами вновь встал вопрос о свободе и независимости от Норвегии. Призрак прошлого замаячил. Неужели предки-первопоселенцы зря преодолевали холодное море, надеясь получить свободу? Это пытались выяснить не только главы кланов и годордов, но и скальды, зачастую с оружием в руках на полях сражений.

Названия шахматных фигур по странам Европы

ВИКИНГИ: Дух Эпохи

В своих сколиях к «Деяниям Гамбургских Архиепископов» Адам Бременский сообщает пару фактов об Исландии:

«У Исланда лежит океан ледовитый, кипящий и туманный. <…> У них нет короля, а лишь такой закон: "И грешить там нельзя смерть за неверность ждет" <…> Там находится крупный город Скальдхольз.»

Исландцы были не менее суровым народом в представлении континентальных европейцев, хотя и более мирным; об исландских междоусобицах слышно было мало, а на грабительские рейды исландцы были не способны. Город Скальдхольз ни что иное, как поселение Скаульхольт (Skálholt, др.-исл. Skálaholt), что на реке Белой (Hvítá). Именно в скрипториях Скаульхольта в 1643 году епископ Скаульхольтский Бриньольф Свейнссон и обнаружил компиляцию древних преданий, известную под именем Codex Regius. В этом манускрипте содержались древние предания, которые получат позднее имя «Старшей Эдды», а также знаменитая «Младшая Эдда» авторства Снорри Стурлусона.

КРУГОВОРОТ ДИКОСТИ В ИСТОРИИ

Адам Бременский рассматривал всех северян весьма дикими и жестокими, он находил, что это в их природе, хотя и отмечал, что, крестившись, они смогли подавить в себе эти низменные инстинкты. Большие надежды он возлагал на исландцев, о которых ему было известно достаточно. Однозначно, его душу грел Скальдхольз. Судя по передаче названия, Адам слышал о нём от жителей Нижних Земель, поскольку переход германского [t] в германское [ts/tz/z] в окончании характерен именно для нижненемецких и фризо-франко-саксонских диалектов.

Скаульхольт упомянут Адамом не случайно. В Скаухольте был построен монастырь, крупнейший в Исландии. Скаульхольт был одним из двух епископальных престолов Исландии. Второй находился в Хоуларе. Епископальный престол сделал Скаульхольт политическим и культурным центром Исландии с 1056 года, после открытия первой в стране школы для клерикалов, по 1785 год, когда центр передвинулся в Рейкьявик. До 1104 года Скаульхольт относился к Гамбургско-Бременскому диоцезу, среди глав которого с 1067 года числился Адам Бременский, а с 1069 года он возглавлял школу при Бременской церкви. Историю этого же диоцеза Адам Бременский описывал в 1075 году. После 1104 года Скаульхольт перешёл под покровительство Лундского диоцеза в Сконе. С 1153 года Скаульхольт стал частью провинции Нидарус, центра Норвегии со времён Олафа Трюгвасона. Когда Снорри Стурлусон собирал информацию для Круга Земного и Младшей Эдды, он посещал Лунд и был в Нидарусе. При описании обычаев свеев, заметно, что Снорри обращался к «Деяниям Гамбургских Архиепископов» Адама Бременского, парафразируя слова хрониста. И это логично, поскольку сам Снорри получил клерикальное образование, и, соответственно, Нидарус, Лунд и Габмбургско-Бременский диоцез были его духовными alma mater, а Адам Бременский – духовным отцом в ипостаси историка. Круг замыкается. И это говорит нам, что Снорри Стурлусон и Адам Бременский не могли сообщить нам никакой принципиально разной информации, поскольку черпали свои знания из одного источника, а это существенно снижает убедительность.

Тем не менее, появление такого источника как Codex Regius подстегнуло ещё больший интерес к работам Олафа Магнуса в 17 веке, примерно 100 лет спустя после их создания. Дикость древней Скандинавии, описанной Олафом Магнусом теперь наполнялась не менее дикими персонажами старины, о которых рассказывает Снорри Стурлусон. Но все три автора, Олаф Магнус, Адам Бременский и опиравшийся на него Снорри Стурлусон отражали один и тот же взгляд – взгляд Церкви и христианского мира на северных дикарей-язычников. Этот образ стал стереотипом почти сразу как появился в конце 8 века, в 11 веке он был зацементирован, в 14 веке дополнен, а в 16 и 17 веках ему придали свежих ярких красок позднего Ренессанса. При этом, никто, разумеется, не знал, каковы были северяне седой старины на самом деле.

ГОТСКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ

В 17 веке интерес к скандинавской древности поддерживался не только открытием Старшей и Младшей Эдд. В 1618 году началась Тридцатилетняя война, в которой северогерманские протестанты объединились против католиков-южан Габсбургов. Архиепископство-герцогство Гамбургское- Бременское снова оказалось в центре событий. Его жители были скорее готовы выйти из состава Священной Римской Империи и присоединиться к Семи Нидерландским Провинциям, чем терпеть католиков в своей земле. Гамбургское княжество стало плацдармом для высадки английских, голландских и датских союзников-протестантов. А с 1631 года Гамбург заключил официальный альянс с королевством Швеция. Шведский король, Густав Адольф, протестант и убеждённый шведский националист, поставил своей целью надеть корону Священной Римской Империи, низвергнув Габсбургов с трона самой обширной и могущественной империи Европы. Вся Северная Европа смотрела на него с величайшей надеждой, ведь этот король обещал сохранить, защитить и предоставить исключительные права всему протестантскому Северу, связанному общим прошлым борьбы с римскими, а ныне католическими, оккупантами.

В Нидерландах на пике борьбы за освобождение от римско-католического владычества испанцев всё чаще всплывали хроники, повествующие о борьбе батавов с римлянами или фризов с франками – в древности защитниками Папы Римского. В 17 веке в Париже располагались главы ордена Иезуитов, основного орудия Римского Папы, да и правил Францией кардинал, небезызвестный Ришелье. Это позволяло провести параллели между борьбой батавов и фризов с римлянами и франками и борьбой голландцев 17 века с испанскими Габсбургами и католиками французами. Популярность древних северогерманских преданий и сведений об истории этого уголка Европы росла. Принц-архиепископ Гамбургский активно содействовал возвращению древних легенд. Север ждал появления лидера, который возглавит его армии.

Густав II Адольф, чей титул звучал как Король Шведов, Готов и Вендов (Svears, Götes och Wendes Konung) пришёл возглавить северян в их борьбе против власти Рима. Снежный Король и Лев Севера – такими эпитетами наградили шведского короля современники. Густав Адольф живо интересовался оккультизмом, мистикой и древностью. При нём расцветает готицизм, зародившийся благодаря трудам Олафа Магнуса при поддержке его брата епископа Уппсалы Йоханнеса Магнуса. Очень популярным стали сообщения, оставленные Олафом и его братом о деяниях Николауса Рагвальди (Нильс Рагвальдссон), занявшего сан архиепископа Уппсалы в 1438-1448 годы. 12 ноября 1434 года, находясь на соборе в Базеле, Швейцария, досточтимый, тогда ещё епископ Вэксё, заявил перед всеми, что шведский король – прямой наследник готских вождей, и поэтому шведской делегации нужно оказать величайшую часть. Вслед за ним привилегий потребовали и испанцы, ссылаясь на свои визиготские корни. Это сообщение, записанное священником и историком Олафом Магнусом в середине 16 века, оказалось невероятно популярным в преддверии вступления Швеции в Тридцатилетнюю войну спустя десятилетия. Как и другие его заявления. Например, он постановил, как неопровержимый факт, что первым королём Швеции был Один и все последующие короли Швеции — его преемники. Или, другой факт: в Швеции на севере живёт Старкад, великий герой древности и берсерк, известный на весь Север, и именно он является оплотом суровости шведов и их ярости. Итак, Король Готов, Густав Адольф, преемник Одина, Алариха и Атанариха, носитель неистового духа Старкада снова пересёк Балтийское море и его огромное конное войско нацелилось на центр Священной Римской Империи. Борьба северной грубости с утончённостью юга, германского свободолюбия с римским авторитаризмом продолжалась и одновременно возрождалась из глубины веков, наполненная новым смыслом, новыми идеями и новыми идеалами. Тридцатилетняя война была не только войной оружия, но, в значительной степени, это была борьба идеологий и мировоззрений, по завершении которой была создана мировая система, которая разрушилась только лишь в 1918 году. И все идеи, которые родились в тот момент, наполняли всю эту эпоху до саомго её конца, в тмо числе и идея древнего и свирепого Севера.

НЕНАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА

Участие в Тридцатилетней войне требовало от Швеции не только материальных затрат. Моральная компенсация за лишения и идеология, сравнимая по мощи с идеологией крестовых походов, стали важным компонентом войны. Помочь в решении этой задачи, конечно мог и был призван готицизм. В 1611 году Густав Адольф, Снежный Король, сел на трон северной державы, и её стали именовать империей, хотя самого правителя императором официально никто не называл. В стремлении возвеличить себя и свою страну ещё больше, Северный Лев не жалел средств, которые он вкладывал в развитие Университет в Уппсале, особенно в исследования, связанные с древнейшей историей Швеции. Именно в те дни и начали собирать информацию, переписывать и зарисовывать рунические камни по всей стране, а позднее и за её пределами.

В 1630, год вступления Швеции в Тридцатилетнюю войну, в Вестеросе, в доме личного капеллана Густава Адольфа, Йоханнеса Рюдбека родился сын Олаф. Олаф Рюдбек Старший, как его знали позднее, потряс научный мир. Далёкий предок семейства Нобелей, от имени которых нынче вручается знаменитая премия, он работал в Уппсальском университете, имел регалии профессора медицины, внёс вклад в развитие ботаники, а также исторической лингвистики и историографии Швеции. Как уже говорилось, имперские амбиции Швеции было необходимо чем-то подпитывать. После внезапной смерти Густава Адольфа в 1632 году эта потребность только выросла, что обусловило склонность шведской придворной науки к максимализму и экстравагантности. И мудрец из Вестероса, Олаф Рюдбек, решил помочь в её удовлетворении. Так, между 1679 и 1702 годами появился его труд, объёмом почти в 3.000 страниц, под названием Atland eller Manheim (Атлантида, или Дом Человека)(Обратите внимание, как Рюдбек интерпретирует греческое Atlantis на германский манер: At-land, намекая этим «ландом» на якобы германское, а именно шведское происхождение легендарной Атлантиды).В Европе книга стала более известной как Atlantica (Атлантида). Ошеломляющее своим объёмом произведение было посвящено Швеции и вызвало не мало научной критики уже тогда, на рубеже 17 и 18 веков.

И что же потрясло весь мир? Рюдбек утверждал, что Атлантида из рассказа Платона – это ни что иное, как Швеция. Что Швеция – центр мира и первородина всего человечества. Здесь появились Адам и Ева. Шведский язык был первоязыком, от которого произошли все языки мира, в том числе языки Святого Писания – латынь и иврит. К сожалению, или нет, но весь труд Рюдбека сгорел в пожаре 1702 года. Тем не менее, идеи Рюдбека долгое время были крайне популярны в Швеции, а он сам оставался иконой. Вслед за отцом к делу прославления Швеции присоединился и его сын, Олаф Рюдбек Младший, также учёный, профессор медицины в Уппсальском университете. Он высказал мнение о связи финского и еврейского языка (Финляндия тогда принадлежала Швеции). Не остался в стороне и племянник Рюдбека Старшего, Петтер Рюдбек, который написал книгу, в которой утверждал, что Троя располагалась на юге Швеции и там же, соответственно, происходили и события Илиады.

Во времена Рюдбека викинги и великое прошлое Швеции и Скандинавии всё ещё не были связаны друг с другом тесно, но уже начали сближаться. Идеология готицизма пришла в упадок уже в первой трети 18 века на фоне поражений шведской армии от русских, датчан и норвежцев в годы Северной войны 1700-1721. И всё же, шведский готицизм, прямолинейный, грубый и беззастенчивый, дал всей Северной протестантской Европе образец того максимализма и размаха, с которыми может быть преподнесена национальная история. Героический образ шведских готов совсем скоро послужит прототипом для появления романтического образа викингов, который возникнет уже в 19 веке. Вне сомнений, дух эпохи викингов, который улавливаем мы с вами, родился именно тогда, в конце 17 — начале 18 вв. в Швеции. Именно поэтому мы видим героизм в варварстве викингов, принципиальность и честь в их жестокости, величие и славу в их злодеяниях. Готицизм был идеологическим оружием, брошенным на подмогу шведской армии, штурмующей берега и крепости Европы, и его эхо отчётливо слышно до сих пор.

Статья взята из группы: https://vk.com/public_ecumene

Группа художника: https://vk.com/publicofaldraw

Очередной шаг к «Планете обезьян»

Сравнение мозга двух игрунок. Слева мозг обычной обезьяны, справа — с человеческим геним ARHGAP11B.

С помощью модифицированного вируса учёные внедрили в оплодотворённые яйцеклетки игрунок сконструированную генетическую последовательность длиной: сначала промотор человеческого гена ARGHAP11B (стартовая площадка, с которой начинается считывание гена), затем ген флюоресцентного белка EGFP и следом сам ARHGAP11B. Флюоресцентный белок использовался в качестве светящейся метки, чтобы отследить работу человеческого гена в тканях эмбрионов. Затем ранние эмбрионы ввели семи суррогатным матерям, беременность которых, как уже сообщалось, прервали на 101 дне (игрунки вынашивают детёнышей в течение 150 дней), и занялись изучением получившихся эмбрионов. У пяти из них работа гена ARHGAP11B была зафиксирована в коре мозга, причем с интенсивностью, сходной с человеческой. У этих эмбрионов, в сравнении с обычными, неокортекс действительно увеличился в размерах, причём на поверхности появились, как говорится в статье, «извилиноподобные структуры» — в отличие от гладкой поверхности мозга обычных обезьянок. Эти структуры возникли при утолщении новой коры в результате, как полагают исследователи, увеличения числа нейронов поверхностного слоя.

Мы ещё раз убеждаемся, что совсем немного нужно, чтобы сделать примата человеком.

Эрнест Хемингуэй приходит в себя в миланском госпитале после ранения. 1918 год.

Туннельные крысы во время Вьетнамской войны

Сурс

Вся Вселенная в одном кадре

Вселенная настолько обширна, что кажется невозможным уместить ее всю в одном изображении. Но аргентинский художник и музыкант Пабло Карлос Будасси сумел это сделать, объединив изображения от НАСА и логарифмические карты Вселенной, созданные специалистами Пристонского университета.

И вот что у него получилось.

Наше Солнце и Солнечная система находятся в самом центре круга, за ними следует внешнее кольцо нашей галактики Млечный Путь, ее спиральный рукав Персея, кольцо других близлежащих галактик, таких как Андромеда, остальная космическая паутина, космическое микроволновое фоновое излучение, оставшееся от Большого Взрыва, и, наконец, кольцо плазмы, также образованное Большим Взрывом.

Логарифмы помогают нам ощутить огромные числа, и в этом случае — огромные расстояния. Вместо того чтобы показывать все части Вселенной в линейном масштабе, каждый участок круга отражает площадь на несколько порядков больше, чем до него. Вот почему вся наблюдаемая Вселенная может вписаться в круг.

Эта идея пришла в голову Будасси, когда он изготавливал бумажные шестиугольники под названием гексафлексоны ко дню рождения своего сына. «После того, как я нарисовал гексафлексоны, я начал рисовать центральные взгляды на космос и Солнечную систему. В тот день появилась идея логарифмического взгляда, и в последующие дни я смог реализовать ее с помощью графического редактора, использовав изображения от НАСА и некоторые собственные текстуры».

Хайрез 4200х4200 с текстовыми обозначениями