Думать надо задолго до этого момента. Из мемуаров Мазурина Бориса Васильевича, толстовца коммуны "Жизнь и Труд", добровольно переселившейся в Сибирь в первой половине XX века вместе с другими коммунами и артелями. Отрывок касается начала Великой Отечественной войны, когда мужчины получили призывные повестки, в том числе и некоторые из отказывавшихся брать оружие толстовцев. Опубликован в сборнике "Воспоминания крестьян-толстовцев. 1910–1930-е годы".
Свою искренность они еще раз подтвердили своею смертью, на которую пошли с открытыми глазами. Вася Кирин, человек с большой семьей, когда пошел заявлять об отказе, его жена Мария сказала ему:
— Ведь тебя убьют! — Пусть меня убьют, лишь бы я сам не убивал никого,— спокойно ответил он и ушел.
Был расстрелян за отказ, оставив после себя шестеро детей.
Ничего подобного. И традиционно, и по формальным международным конвенциям полным-полно разных категорий трофеев, кроме оружия, невозбранно прихватизируемых победителем - продовольствие на складах, лошади и транспортная техника, золото, денежные знаки, ценные бумаги и даже долговые расписки, медикаменты и вообще всё, что сможешь оправдать нуждами военного времени, а с этим у победителей никогда не было проблем.
Правда, никого не пришлось бы спасать из-под шквального огня, если бы такие вот мужики по разные стороных границ изначально думали своей головой, а не делегировали мыслительный процесс всяким вождям, принимая навязываемую идеологию практически любой степени людоедства.
Свою искренность они еще раз подтвердили своею смертью, на которую пошли с открытыми глазами.
Вася Кирин, человек с большой семьей, когда пошел заявлять об отказе, его жена Мария сказала ему:
— Ведь тебя убьют!
— Пусть меня убьют, лишь бы я сам не убивал никого,— спокойно ответил он и ушел.
Был расстрелян за отказ, оставив после себя шестеро детей.