goodman and gilman en espanol edicion 12

малоизвестных фактов о "Титанике" 15

Более 100 лет назад потерпел крушение крупнейший лайнер того времени, но интерес к нему не ослабевает. Во время своего первого рейса, 14 апреля 1912 года, из британского Саутгемптона в Нью-Йорк, он столкнулся с айсбергом в северной Атлантике и через 2 часа 40 минут затонул. На борту находилось 1316 пассажиров и 908 членов экипажа, всего 2224 человека. Из них спаслись 711 человек, погибло 1513. Эта катастрофа стала легендой, но все ли мы знаем о "Титанике"? 

15. Единственный черный пассажир

14. Собаки на борту

Многие из пассажиров везли с собой своих собак — на борту корабля было 12 собак, некоторые их них обладали внушительными родословными. Своего любимца, русскую борзую по кличке Бен, взял в это плавание и капитан корабля Эдвард Джей Смит, большой любитель и ценитель породистых животных.

13. Пропавший ключ

12. Жуткие предчувствия

11. Последние слова

10. Оркестранты

9. Отсутствие спасательных шлюпок

8. Поддельная смерть

7. Злополучные близнецы

6. Кошка Дженни

5. Ванны и хамам

4. Мистический корабль

3. Настоящий злодей?

2. Промахи

1. НАСТОЯЩАЯ причина гибели "Титаника"

12 интересных фактов о фильмах, которых вы не знали

Индустрия кино – это мир фантазии и выдумки режиссёров и сценаристов – фильмы дарят нам тот мир, в котором мы не можем быть, хотя, вероятно, хотели бы этого всей душой. Предлагаю ознакомиться с малоизвестными, но интересными фактами о фильмах, которые помогут разглядеть за фантазией существующую реальность.

1. Дарт Вeйдер был первым героем, которого Джордж Лукас придумал для «Звёздных войн». «Vader» с голландского языка переводится как «отец», а «Darth» обозначает «тёмный лорд ситхов».

2. Знали ли вы, что в фильме «Капитан Крюк» полицейского сыграл Фил Коллинз?

3. Цитата «Сыграй ещё раз, Сэм» стала одной из самых известных в фильме «Касабланка». На самом деле, она не звучит в картине ни разу (это примерно как фраза Шерлока Холмса «Элементарно, Ватсон», которой у Конан-Дойля вообще нет).

4. Сцена фильма «Эта прекрасная жизнь», где Джордж собирается прыгнуть с моста, снималась в жуткую жару. Поэтому актёр Джеймс Стюарт буквально истекал потом на съёмках, хотя в кадре мы видим снег.

5. В финальных титрах картины «Гарри Поттер и кубок огня» упоминается, что «ни один дракон во время съёмок фильма не пострадал».

6. За съёмки в ленте «Волшебник из страны Оз» собачка Тото получала $125 в неделю.

7. Официальный сайт, посвящённый фильму «Космический Джем», не обновлялся с 1996 года (год выхода картины на экраны).

8. «Тёмный рыцарь» – это первый фильм, где не фигурирует слово «Бэтмен» в названии, и первый фильм не о Бэтмене.

9. Лайман Уорд и Синди Пикет, сыгравшие родителей главного героя в картине «Выходной день Ферриса Бьюллера», после съёмок действительно вступили в брак.

10. Машина времени DeLorean из «Назад в будущее» в оригинальной истории представляла собой холодильник. Это было убрано из сценария, чтобы обезопасить детей, которые могли начать залезать в холодильники для «путешествий во времени».

11. По контракту, когда Пирс Броснан играл роль Джеймса Бонда, ему было запрещено носить смокинг в каком-либо другом фильме.

12. Джеймс Эрл Джонс и Мэдж Синклер, сыгравшие отца и мать главного героя в картине «Поездка в Америку», озвучили также отца и мать в мультфильме «Король Лев» (льва по имени Муфаса и его супругу Сараби).

МЕЧ С ИМЕНЕМ (ч.III): +VLFBERHT+, Монахи, Пилигримы и Шёлковый Путь

В прошлый раз я описал, что собой представляли мечи под маркой VLFBERHT, а также прикинул потенциальные масштабы производства, которые бы потребовались для создания столь большого количества мечей одинаково высокого качества под одной маркировкой. В результате, я остался при мнении, что кузница VLFBERHT была корпорацией ремесленников-оружейников, крупнейшей в Европе в 9-11 вв., существование которой в те века выглядит просто фантастично, а материал, из которого делались клинки, тигельная сталь, начинает произвдится в Европе только с 1720 года. Итого, у нас есть два вопроса, которые создают парадокс. Факт существоания в 9-11 вв. многочисленных клинков из тигельной стали, созданных в одном и том же месте у нас есть, но чисто теоретические знания о той эпохе противоречат этим фактам. Но, на самом деле, задачка эта решаемая.

КРЕСТЫ И МОНАХИ

Начну-ка, пожалуй, с поисков возможностей для создания в 9 веке крупнейшей европейской артели оружейников. Ключевая невозможность существования таковой артели в 9 веке заключается в том, что всю эту массу людей (а по моему мнению, на VLFBERHT должно было трудиться не менее сотни ремесленников одновременно), начиная от тех, кто обеспечивает постоянную работу горнов и бьёт по наковальне и заканчивая теми, кто собирает навершия и граверует фирменный знак, нужно было содержать. Всем этим людям надо что-то есть и надо где-то жить. При средствах произвдства эпохи феодализма, чтобы обеспечить существование сотне мастеров потребовались бы уислия довольно бльшого, по меркам 9 века, городка с населением где-то в тысячу человек. Но проблема в том, что в 9 веке новых городов почти не возникало, а те что остались со времён Римской империи росли медленно. Деревеньки были небольшие, всего в несколько десятков челвоек, города, как правило — в несколько сотен. Да и объёмы производства в городах обычно ограничивались законодательно. Но были ещё монастыри.

Монастыри существовали автономно. В них проживало до нескольких сотен монахов. При них часто выростали небольшие городки. Но самое главное, что монастыри во многом существовали за счёт десятины, в 9 веке взымаемой продуктами питания. Таким образом, именно монастыри могли обеспечить достаточным количеством пищи и кровом нужное количество людей.

Кроме семи свободных искусств, многие монастыри являлись также и оплотами семи ремёсел. Почти при каждом монастыре существовало какое-либо производство. Где-то добывали мрамор, где-то уголь, где-то ткали ткани, где-то делали вино, где-то делали карандаши и свечи, а при каких-то монастырях были кузницы. Работали в них монахи и просто люди, которые ушли жить в монастыри. Так что, монастыри, пожалуй, единственное подходящее место для создания крупных ремесленных производств в 9 веке.

Если же обращаться к надписям, которые можно встретить на клинках, то очень часто мы там найдём символ "+" в начале и в конце надписи. На что он по-вашему похож? Просто плюс? Плюс в 9 веке — шутите? Тогда, крестик? Да, крестик. Но только в 9 веке крестик — это всегда Крест, символ Церкви. Соответственно, кресты в надписях +VLFBERHT+, +INGELRII+, +SININIS+ и др. может, и скоере всего, являтся указанием на то, что данная вещь изготовливалась самими монахами или в монастыре. Например, рунические надписи на кадилах, сделанные в 13 веке монахом Якобом Красным, содержат множество крестов. Надписи сделанные рунамастером Фотом, который, вероятно, также был монахом, содержат косые кресты между словами. Кроме того, +SININIS+ является палиндромом. Это слово читается одинаково во всех напарвлениях и даже если его перевернуть сверху внизу. В 9 — 14 веках (а меч +SININIS+ датирован 10 веком) палиндромы использовались только людьми имеющими прямое отношение к Церкви (другим грамотным, коих были единицы за пределами монастырей, просто такое в голову не приходило).

Наконец сам факт того, что надписи делались на латыни, как например +INGELRIIMEFECIT+ (+Ингелрии меня сделал+) или +VLFBERHT+IINIOMINEDMN (+Ульфберт+ Именем Господа) указывают на то, что это были люди связанные опять же с Церковью, ведь кроме них к северу от Альп больше никто не мог знать латинского языка и, тем более, писать на нём. Карл Великий, например, мог бегло говорить по-латински и по-гречески, но он не умел читать и писать.

Иными словами, я не сомневаюсь, что кузница VLFBERHT, как и INGELRII, как и SININIS располагались в монастырях. Последний монастырь, видимо был маленьким и кузня там была маленькая, поэтому до нас дошёл только один образец. INGELRII была кузня намного больше и поэтому мы имеем порядка 20 клинков с этой маркировкой. А VLFBERHT была кузней при каком-то крупном монастыре, который мог позволить себе содержать сотни ремесленников в течение более чем 200 лет. Если предположения о локализации этой кузни где-то в Рейнланде верны, то тем более это так — в той области было много крупных монастырей.

КЕМ БЫЛ VLFBERHT?

На клинке этого сакса из Ситтингбурна, Кент, Англия, написано: Sigiberht владеет мной.

Элемент -BERHT — англосаксонский и означает «светлый» (англ. bright). Такой же как в имени нортумбрийского короля Эдберта (Eadberht) или архиепископа йоркского Этельберта (Æthelberht) или как в имени последователя Святого Бонифация и миссионера Уитберта (Wihtberht) из Эссекса. Или как в имени владельца сакса из Ситтингбурна Сигиберта (Sigiberht). Vlfberht/Wulfberht означает "Светлый Волк". Можно, кончено возразить, сославшись на то, что для франков и англов 9-10 вв. нормативным было бы написание Wolfberht, а не Vlfberht, что выглядит как-то очень по-скандинавски из-за своего Ulf-, ассоциирующегося с древнескандинавским ulfr (волк). Но, на самом деле, ларчик может очень просто открываться. Дело в том, что «волк» по-древнеанглийски было wulf и писалось через букву wynn (Ƿ), происходящуюю от одноимённой руны ᚹ и обозначающую фонему /w/. Однако букву Ƿстали использовать при латинизированном письме достаточно поздно, около 900 года, а заменили на W только после 1066 года, полностью отказавшись от wynn к 1300 г. А до того обходились написанием двойной v (VV). В то же время, средневековая латынь не различала между собой буквы V и U до 1386 года. Ранее 1386 года существовало лишь правило, согласно которому в начале слов всегда пишется остроконченая v, а в середине и конце всегда пишется скруглённое u, вне зависимости от звучания фонемы. Но это правило применялось не всегда, и тогда буква v обозначала сразу оба звука /v/ и /u/. Таким образом, древнеанглийское wulf в 9-10 веках совершенно закономерно писалось как vvvlf и иногда как vvulf. В резульате, на мече мы имеем сокращённое англосаксонское имя, которое полностью писалось бы как VVVLFBERHT.

Кстати об англосаксах. Имя INGELRII содержит элемент INGEL — что значит «Англ». Элемент «Англ» (angil, engel; ingal/ingel) обычно присутсвовал в именах англосаксов или тех франков, в чьём роду когда-то были англосаксы. Видимо, таковых к концу 8 века во франкском государстве стало достаточно много. В принципе, Ingelrii может являться диалектной формой англосаксонского имени Ingelram (Англовран/Англ-Ворон). Это имя очень распростарнено среди франков с 8 по 11 вв. и первым задокументированным человеком по имени Ингельрам был епископ Меца, скончавшийся в 791 г. Наконец, меч с клеймом HARTOLFR передаёт нам одну из форм имени Hardulf (означает «Храбрый Волк»), которое не зафиксировано практически нигде, за исключением англосакcонских источников, где оно фиксировалось с регулярной частотой. Наверное, очевидно к чему я клоню — мечи в земле франков ковали англосаксы? На самом деле, в этом есть логика.

В 716 году Святой Бонифаций (при рождении получил имя Уинфрид) отправился из родного Девоншира с миссией во Фризию. Там он прославился тем, что срубил Дуб Тора. Язычники были шокированы тем, что никакой кары со стороны их бога не последовало. Во Фризии миссия Уинфрида быстро закончилась и он направился вглубь империи франков, где в Австразии, вместе со совими последователями и учениками, основал несколько монастырей, к востоку от Рейна. Среди них знаменитый монастырь Фульда. В тот год, 716 от Р.Х., началась Англосаксонская Миссия, длившаяся до конца 770-х. Всё это время англосаксы прибывали в империю Каролингов и селились в монастырях, заложенных англосаксами-первопроходцами. Места их основного размещения, на правом берегу Рейна, были неспокойные: на восточных границах обитали нехристи-славяне, а на севере язычники фризы и саксы. И всех их надо было крестить. И кончено же, крещению большинство из них поддавалось только принудительно. Особенно эффективно это происходило при посредстве войск Карла Великого.

Прибыл Бонифаций не один, а со совими миссионерами-земляками. Англосаксонские монахи вообще имели необычайную популярность во Франкии при Карле Великом. Взлёт Алкуина является наиярчайшим примером. Или внезапный расцвет места под названием Ингельхейм, в котором Карл Великий разместил один из своих дворцов. Топоним Ингельхейм состоит из двух компонентов: Ingel + heim и означает «Дом Англов». И расположен он непосредственно в Рейнланде и имел в своей основе крупную церковь. Скорее всего, там располагалось одно из первых поселений англосаксонских миссионеров.

Казалось бы, что могло потянуть англосаксов с миссией к саксам и фризам? Ответ очень прост: все они были роднёй. Павел Диакон, придворный историк Карла Великого, называет англосаксов также просто саксами, а тех, с кем воевал Карл (саксов из Саксланда) он зовёт старыми саксами. Фризы же были вовсе не теми фризами, которых знали римляне. Те исчезли, а их место заняли англы, переселившиеся во Фризию в 5-6 веках. Фризы, жившие во Фризии 9 века происходили от мигрантов, отколовшихся от основного миграционного потока англосаксов, направленного на Британские острова. Не даром современный фризский язык считается самым близким родственником древнеанглийского, даже более близким, чем современный английский. Иными словами и саксы, и фризы, и англосаксы в 8-9 вв. говорили на одном языке, в прямом и переносном смысле, они были роднёй, и, видимо, миссионеры с Британских островов видели в христианизации своих родичей какой-то особый смысл. Я склоняюсь к тому, что это было не просто ощущение морального долга, но скорее политическая воля.

Это выглядит так, особенно в свете дальнейшего развития связей в регионе между Данией, Англией, Нижними Землями и Фландрией; богатые Нидерланды и Фландрия уже в 10 веке представляли большой экономический интерес для Англии и Дании и стали причиной борьбы между ними. А уже с 12 века основными конкруентами англичан стали французы и наиболее ярко это проявилось в Столетнюю войну, когда фламандцы поддержали англичан. Лишь в 17 веке Нидерланды сами стали соперником Англии. И я бы допустил, что сближение англичан с фламандцами и голландцами началось именно с англосаксонских миссий в 8 веке при посредничестве Карла Великого.

На карте ниже выделена область Рейнланда, город Ингельхейм и город Фульда обведены красным. В них расположены крупные монастыри основанные англосаксонскими миссионерами. Фульдское аббатство, созданное Стурмием, учеником Уинфрида и известное также как «Колыбель католичества», и подавно является местом упокоения мощей Уинфрида, почитаемого епископом всех немцев и тесно связанного с крещением Фризии. Между ними прмиерно в 120 км — не больше недели пути по большим дорогам, если мыслить категорями 8-9 вв.. Ингельхейм и Фульда постоянно поддерживали связь друг с другом: Ингельхеём — резиденция Карла Великого, Фульда — объект его живого интереса и надежд, связанных с христианизацией Европы — миссии Карла как Императора Запада.

Также к примерам англосаксонского миссионераства внутри империи франков можно отнести монастырь Ингельмюнстер в Западной Фландрии, название которого означает «Монастырь Англов». Между тем, монастыри, размещённые по берегам Рейна близко к границам непокорных язычников являлись важным плацдармом Крала Великого в его войнах с саксами и сорбами. Чисто стратегически, в этом месте было бы неплохо иметь кузню или арсенал, который позволил бы увеличить мобильность войск и скорость их реагирования на угрозу с севера. За основу, конечно же брался опыт римлян, которые в своё время возвели Лимес по левом берегу Рейна, поддежанный фортами, полными солдат, и городками, полными ремесленников, обслуживавших военные нужды гарнизонов. Карл такой роскоши себе позволить не мог — 8-9 века, крайне бедны на городские поселения ремесленного типа. За исключением крупных городов, которых были единицы, средоточиями ремёсел являлись монастыри, которых, как раз-таки, было очень много. И скорее всего, при каком-то монастыре, основанном одним из англосаксонских миссионеров по имени Ульфберт или Вульфберхт, и была основана кузня с целью поддержать войско Карла, борящегося с язычеством на северных границах католического мира. Соотвественно, после смерти Карла и децентрализации власти в империи Каролингов при Людовике Благочестивом, потребность каролингских войск в оружии упала, зато в Скандинавии напротив — только выросла. Ну, и раз уж у вас есть кузня, и как аббат вы оосвобождены от налогов и по закону вас обязаны содержать все местные жители, то, почему бы вам не навариться на торговле оружием? Пускай вы и продаете его людям, которые терроризируют окрестные земли. Конечно, спустя время молва представит вас как алчного аббата, а века спустя вы станете злодеем из сказок и романов, но есть ли вам дело до этого сейчас? Конечно нет, что за ерунда =) Вы прекрасно знаете, что наступает после смерти и чего стоят все ваши откровения об общении с Господом =)

ПИЛИГРИМЫ

Если вы думаете, что только викинги были крутыми парнями, то смею вас заверить, что франки тоже были ребята не промах. Франк-пилигрим чаще всего оказывался первокласным контрабандистом, проворным аватюристом, прекрывавшимся благими мотивами путешествия ради веры. Эти люди совершали самые дерзкие ограбления. Об одном из таких пишет Эйнхард, знатный франк, прошдший обучение в Фульде. Он хорошо знал Алкуина, был придворным биографом Карла Великого и Людовика Благочестивого, следил за состоянием дворца в Ингельхейме. И вот, он составил потрясающие мемуары о том, как он отправил своих людей под видом пилигримов в Рим, чтобы те похитили оттуда мощи святых. Эйнхард описывает в красках всю операцию по контрабанде останков, смакуя каждую деталь. Труд называется «Перенесение мощей и чудеса святых Марцеллина и Петра». Если будет время и желание — почитайте обязательно, сочинение короткое, но очень интересное, захватывающее и современное.

Согласно Эйнхарду, прокрасться ночью в подземные крипты Рима и выкопать оттуда трупы, чтобы увезти их с собой не составляло особых проблем для авантюрных франков. Не составляло особых проблем для них и путешествие во враждебный христианскому миру Аббасидский Халифат. Об этом свидетельствует итинерарий франкского монаха Бернарда Пилигрима, который совершил своё странствие через Египет в Святую Землю между 867 и 870 гг., и стал даже доверенным лицом двух исламских правителей, передавая их письма от одного к другому в своих странствиях. Франкские пилигримы были бесстрашными авантюристами, которые в сопровожднии лишь пары спутников, а то и вовсе в одиночку, отправлялись на край света и ввязывались в сомнительные дела. Чтобы такого в Святой Земле мог повстречть в ходе своих странствий Бернард? Я думаю, на восточных базарах он вполне мог найти тигельную сталь, образец которой мог забрать с собой в земли франков. Конечно, я не стал бы утверждать, что это был именно он, но то, что только кто-то именно из ему подобных мог познакомить франкских ремесленников с этим металлом, я думаю, бесспорно. В 9 веке тигельная сталь не использовалась нигде в Европе, кроме монастырской кузницы VLFBERHT. На Блжнем Востоке тигельная сталь не была в диковинку. Кроме франкских пилигримов путешествовать по землям мусульман едва ли кто-то отваживался. Даже византийцы крайне робко пробивали себе путь в Иерусалим.

Но у франков был козырь в рукаве. Дело в том, что Аббасидский халифат, тот что правил Египтом и всем, что к востоку от него, стремился свести счёты с Омейядским халифатом, правители которого так уютно устроились в Испании под боком у франков. Иными словами, у франков и аббасидов был общий враг, а как известно, враг моего врага -- мой друг. У них был повод для сотрудничества. При том, ещё со времён Карла Великого. Аббасиды были готовы поделиться с франками всем, что было бы полезно европейцам в борьбе с Омейядами в Испании. Конечно, к своим соперникам в регионе — византйицам, аббасиды относились гораздо подозрительнее, чем к каким-то там далёким франкам. Поэтому секрет нового сверхоружия достался именно франкам.

ВЕЛИКИЙ ШЁЛКОВЫЙ ПУТЬ

С того момента, как аббасиды взяли под контроль Ближний Восток, местные базары стали западной оконечностью Великого Шёлкового пути. Здесь можно было встретить очень многое, товары с Востока, которых не было нигде. Исследования показали, что сталь, из которой сделаны мечи ULFBERHT практически идентична той, что изготовливалась в Мерве, крупном городе с развитой металлургией. Нынче, так и не оправившийся после вторжения монголов, он лежит в руинах на юге Туркменистана. А тогда, в 9 веке, в Мерве начали производить тигельную сталь. Ниже карта Великого Шёлкового Пути. Зелёным я отметил область изготовления тигельной стали.

Однако кроме Мерва в производстве тигельной стали участвовали также города Нишапур, Герат, Балх, а также два города в Ферганской долине, втянутых в торговлю по Шёлковому Пути — Ахсикет и Пап. Ниже карта маршрутов Шёлкогового Пути. На ней можно видеть как магистраль проходит через Мерв (Merw) и Нишапур (Nischapur). К югу от них, в стороне от основной дороги, лежит Герат. Ахсикет и Пап на крате не отмечены, но должны быть расположены где-то между пунктами Kokand и Andijon.

Как можно видеть на следующей карте, к 891-892 годам от Р.Х. все эти города (на северо-востоке: Marw, Harat, Naysabur) входили в состав Аббасидского халифата. И именно аббасиды решали кому они смогут продать драгоценную тигельную сталь.

И хотя в прошлой статье я уже об этом писал, напомню, тигельная сталь — однородная, более упругая и стройкая к ударам, более прочная и острая, чем сварочная сталь, известная в Ервопе, более хрупкая и ломкая. Тот, кто владел мечами из тигельной литой стали обладал огромным преимуществом на поле боя, поскольку тигельное оружие могло просто сломать более хрупкое оружие и доспехи из сварочной стали. И вот, в 9 веке, в руки монастырской кузни VLFBERHT и попала эта сталь, скорее всего, изначально, посредством пилигримов. Да и потом, я думаю, тоже, ведь секреты производства обычно надёжно охраняются. Так VLFBERHT, из кузни, которая когда-то снабжала армию Карла Великого, превратилась в оружейника-монополиста, продающего свои мечи воинам со всей Европы.

На самом деле это даже ещё более логично. Ведь в 9 веке, ни одна кузня не обладала таким крупным запасом сырья, чтобы копать тысячи мечей в год. Добыча металлов в Европе со времён падения Рима, где она поддерживалась систематически, сильно сократилась. Одной только Европейской стали в 9 веке не хватило бы, чтобы вооружить всех первокласным оружием. К 1000 году во всей христианской Европе сложился обычай передавать оружие по-наследству. Хороший меч становился реликвией. И вовсе не из-за своей истории, а просто потому, что второго такого же хорошего клинка можно было и не встретить.

Городовой Санкт-Петербурга, начало 20 века.

Справочная книжка для лесохозяев; Самара, 1893 год

 

Надпись из Рибе (DR EM85;151B (DK SJy 39) - Рибе, Ютландия, Дания)

_________________________________________________________________________________

Латинская транслитерация:

ulfuR Auk uþin Auk HutiuR ' HiAlb buris ' uiþR 

þAiMA uiArki Auk tuirkuniG buur 

Перевод на Old Norse:

Ulfr ok Óðinn ok Há"tiuR". Hjalp "buri" er viðr þeima verki. Ok dverg unninn. Bour(r). 

Перевод на английский:

"Ulfr/ Wolf and Óðinn and HótiwR/High-Týr. The hole/Buri is help against this ache (pain). And the dwarf overcome. Bourr."

Русский текст:

Волк и Один и Хё-Тюр. Нора/Бури есть помощь против этой боли. И дверга преодоление. Боурр.

_________________________________________________________________________________

Данный предмет является амулетом против боли, скорее всего, головной. Я бы допустил, что хозяин этой вещи страдал от мигреней, которые часто сопутствуют эпилепсии. 

Амулет сделан из кости. Судя по всему, это была височная кость человеческого черепа. Надпись на нём перечисляет Волка, Одина и Хё-Тюра или Высокого Тюра. Последнее, вероятно, один из эпитетов бога Тюра (ср. один из эпитетов Тора — Аса-Тор). Связано ли упоминание Волка с гибелью Одина (по преданию проглочен волком Фенриром в Рагнарёк) и увечьем Тюра (по преданию руку Тюру откусил Гарм, которого отождествляют с волком Фенриром), сказать сложно, но очевидна взаимосвязь трёх мифических персонажей в данном случае. 

Далее упомянуто имя Бури. В контексте фразы ("Бури есть помощь против этой боли.") и самого амулета (фрагмент черепа) логично предположить, что Бури — имя человека, которому принадлежал череп. То есть, ситуация самая ужасная: кого-то убили и принесли в жертву и из его благословлённых силами свыше останков сделали амулет. И всё это ради того, чтобы излечить чью-то головную боль.

При этом, причиной головной боли подразумевается дверг (карлик). Отсюда становится ясно, что во времена создания этого амулета (ок. 700 г. н.э.) жители Ютландии полагали, что дверги могут входить не только в камни, но и в человеческие тела, становясь причиной сильных болей и заболеваний. Излечить от этого, разумеется могла только магия. Однако, как вы понимаете, все действия шаманов из раза в раз были безрезультатными. 

_________________________________________________________________________________

Неужели за столетия эти люди не смогли понять, что их волшба абсолютно ни на что не влияет? Конечно они это видели. Сомнительно, чтобы скандинавские язычники верили в возможность искоренить зло. Зло — непобедимо, иначе оно не было бы злом, которое вредит. Зло в скандинавских сагах, и вообще германской мифологии — это неумолимая сила. Любого брошенного проклятья невозможно избежать. В этом случае, зло страшно не тем, что вредит, ведь, навредить может всякий, а тем, что этот вред — неотвратим. Кроме того, зло отличается всегда тем, что это немотивированная агрессия, либо действия, которые явно многократно превышают любую разумную месть.

В чём же тогда, смысл, если все понимали, что колдовство не приносит плодов? спросите вы. Очевидно смысл был в том, чтобы воспроизводить веру в потустороннюю и злонамеренную силу как элемент общей культуры. Колдовское противостояние — акт, которым язычники демонстрировали свою принадлежность к светлым силам и отделяли себя от злонамеренных сил. Если вы не боритесь со злом, то едва ли вы можете сказать, что вы на одной стороне с Асами, а если так, то вряд ли сможете рассчитывать на их поддержку в час нужды. В более поздних источниках (12-13 вв.), описывающих языческие культы, эта грань размыта и Асы представлены там заступниками людей, которые как будто бы не знают законов кровной мести — основной логике правосудия, существующей в дохристианской Скандинавии и Европе в принципе. Но некоторые сюжеты, дошедшие до нас, указывают на то, что Асы прекрасно были знакомы с законами мести. Строго говоря, вокруг мести вращается и сюжет Рагнарёка. Соответственно, Асы являлись заступниками людей до тех пор, пока люди поддерживали их борьбу со злонамеренными силами. Как только люди перестают бороться, это значит, что они предают богов в их борьбе, а, значит, божественная месть неизбежна. Поэтому не важно, помогли ли ваши заклинание и человеческое жертвоприношение от проделок дверга — ответ очевиден сразу — нет, и они не должны были помочь, поскольку побороть зло могут только Асы, и именно с обращения к ним начинается это заклинание. Важно только то, что вы, как потомок сотворённых Асами людей, проявили свою метафизическую "идентичность" и пошли путём долга, встав на сторону богов и приняв участие в их борьбе. В этом был смысл.

_________________________________________________________________________________

Боур — имя автора надписи.

_________________________________________________________________________________

Говоря коротко об обстоятельствах появления, можно реконструировать такую ситуацию: 

Некий знатный человек страдал от сильных мигреней, это серьёзно осложняло ему жизнь. Тогда местные жрецы приходят на помощь и проводят ритуал — приносят в жертву Бури — одного из рабов этого знатного человека, чтобы забрать у него височную кость и сделать из неё амулет, который якобы должен прекратить боли знатного дана.

Информация взята из этой группы 

«Россия — это ледяная пустыня, по которой бродит лихой человек». Можно произносить эти слова с гордостью, можно с презрением, но невозможно отрицать их правдивость. Русский — это действительно лихой северянин, часто возвышаемый или угнетаемый смертоносной стужей. Он всегда находит ледяную пустыню и делает её хотя бы на время своей. Теофиль Готье, побывав в России, писал о том, что на самом деле русские очень зябки, а не наоборот, как это принято думать на Западе. Если это правда, то тем таинственней тяга русского человека к полюсам. Сложно сосчитать русских полярников, снискавших вечную славу во льдах. Ещё сложнее — сосчитать тех, кто нашёл там бесславную смерть.

Русские, как и норвежцы, издавна связаны с архипелагом Шпицберген, названным так голландским мореплавателем Виллемом Баренцом. Поморы называли архипелаг Грумант, а норвежцы назвали его Свальбард. И русские, и норвежские матросы до возникновения морского права свободно промышляли в Баренцевом море, доходя до Шпицбергена. В XIX веке на Кольском полуострове норвежские и поморские тони часто соседствовали. Поморы вывозили выловленную треску как в Архангельск, так и в норвежский порт Вардё.

Они с норвежцами даже общались между собой на специальном профессиональном языке, состоявшем из около 400 слов, половина из которых имела норвежское, немецкое и английское происхождение, а половина — русское. Между XVIII и XIX веками Шпицберген считался terra nullius — ничейной территорией, и фактически никем не управлялся. Активное наступление на острова началось только под конец XIX века. Сначала туда пришли полярные исследователи: Фритьоф Нансен, Руаль Амундсен, Владимир Русанов, Эрнест Шеклтон, а затем угольные промышленники.

До революции Российская Империя была главным конкурентом Норвегии в борьбе за влияние на архипелаге. К несчастью, из-за революции Россия не смогла принять участие в подписании в 1920 году Шпицбергенского трактата, который определил международный статус островов. Однако в 1931 году советский трест «Северолес» выкупил все акции у добывающего там ещё с имперских времён уголь акционерного общества «Англо-русский Грумант», и шахта Грумант и Грумантское угольное месторождение полностью перешли во владение СССР. Сегодня на этой самой северной заселённой территории на Земле до сих пор существуют русские посёлки: Баренцбург, второй после Лонгйира по величине посёлок, и мёртвые Пирамида (норв. Pyramiden) и Грумант (норв. Grumantbyen). А Россия — единственная, кроме Норвегии, страна, поддерживающая своё экономическое присутствие на Шпицбергене и имеющая там генеральное консульство.

В XVII и XVIII веках Шпицберген использовался разными странами как база китобойного промысла, пока китов там почти полностью не истребили. Китобойный промысел в Российской Империи всегда был не очень сильно развит.

Со времён Петра русские начали продавать на архангельском рынке англичанам и голландцам всевозможную рыбу, ворвань, моржовую кость, хлеб и гагачий пух. Но китовое сало и ус едва добывался. Американцы зарабатывали на этом миллионы, и не у нас была воспета история капитана Ахава. Робинзон Крузо тоже уродился не в России. Но в 1743 году на Шпицбергене произошла история, содержащая в себе и образы Мелвилла, и дух Дефо. К сожалению, она уже не так известна, как почти 300 лет назад. Сегодня мало кто знает об Алексее и Иване Химковых, Фёдоре Веригине и Степане Шарапове. О них мы сегодня и расскажем.

История этих людей до нас дошла благодаря Петру Людовику Леруа (1699–1774 гг.) — экстраординарному академику по кафедре новой истории и учителю сына Бирона. В 1766 году он написал об этих людях книгу «Приключения четырёх российских матрозов к Ост-Шпицбергену бурею принесённых, где они шесть лет и три месяца прожили», составленную по рассказам самих матросов, с которыми он много беседовал. Позже книга была переведена на английский, голландский, итальянский, немецкий и французский языки, выдержала множество изданий и вызывала большой интерес у европейского читателя.

Всё началось с того, что житель города Мезени в Архангельской губернии Еремей Окладников снарядил и отправил судно с экипажем в четырнадцать человек для ловли китов и моржей в северных морях.

Курс был взят на Шпицберген. Однако из-за ветров корабль сбился с курса и подошёл не к западному берегу архипелага, где обычно останавливались европейские судна, а к восточному, именуемому поморами Малым Бруном. В миле от берега поморское судно сковали льды.

На корабле было оставаться опасно, пришлось найти место для зимовки. Штурман корабля Алексей Химков вспомнил, что в этих местах уже ранее бывали мезенские жители, и должна была сохраниться их избёнка.

Он и ещё три матроса — Иван Химков, Степан Шарапов и Фёдор Веригин, — отправились на её поиски. Так как расстояние до берега было больше километра, а идти приходилось по льдинам, поморские китобои пошли почти налегке. Ружьё, порох с пулями на 12 зарядов, топор, котёл, 20 фунтов муки, ножик, трут, огниво и табак с трубками. Вот и весь нехитрый запас, что они взяли с собой на первое время.

К счастью, в четырёх милях от берега они нашли желанную, хотя и прохудившуюся хижину. Она оказалось очень просторной, как и все поморские избы: 3 сажени в ширину и высоту, и 6 саженей в длину, с сенями и горницей. Топилась изба по-чёрному, то есть у глиняной печи внутри не было трубы и дым выходил через окна и двери, не достигая пола и не причиняя беспокойства.

Но долго радоваться не пришлось. Поутру, вернувшись к берегу за съестными припасами и остальными товарищами, матросы обнаружили, что ни судна, ни льда, сковавшего его, уже не осталось. Никаких новостей об этом судне уже никогда не было получено, а, стало быть, его со всем экипажем погубила буря.

Так началась поморская робинзонада.

На промёрзшей и бедной лесом земле, с двенадцатью пулями и топором морякам нужно было обустраивать себе жизнь. 12 пуль на первое время обеспечили несчастным морякам 12 сайгаков, а топором они сколотили раздвинувшиеся брёвна избы.

Несмотря на то, что описываемые события происходили почти триста лет назад, подобная ситуация для поморов тогда была не такой уж безысходной. Поморы невероятно трудолюбивы и выносливы. Каждый из них прекрасно разбирался в плотническом деле. А холод для людей, которые ловили рыбу, стоя в воде до 10 градусов, был не так страшен, как для современных изнеженных горожан.

Да вот только, как уже было сказано раньше, на островах с деревьями было всё очень скудно, а печь надо было чем-то топить. И здесь нужно сделать интересное отступление.

К берегам Шпицбергена, Исландии, Гренландии, Новой Земли и других островов во время штормов часто прибивает стволы деревьев. Это обычное явление, описываемое у многих путешественников. Но самое интересное в нём то, что множество прибиваемых к северным островам стволов начинали свой путь, свалившись в сибирские реки вроде Ангары или Иртыша. И даже сегодня тысячи образцов древних сибирских елей и лиственниц хранятся на берегах Гренландии и Шпицбергена, позволяя дендрохронологам изучать климат сто- и даже десятитысячелетней давности.

Благодаря этому занятному явлению у четверых матросов и была возможность топить печь. Плюс ко всему, помимо деревьев на берег выбрасывались и останки разбитых кораблей, среди которых они нашли доску с железным крюком и большими гвоздями. Этот мусор послужил морякам для создания молотка, который они сделали из крюка, гвоздя и заострённой палки. А из оленьих рогов они сделали клещи. Стоило им только найти наковальню — и можно было выковать себе оружие. Для неё сгодился большой булыжник. Так матросы сделали себе наконечники для копий, которые они привязали к палкам ремнями из оленьей кожи и использовали для охоты… на белых медведей.

Ещё раз. Простые мужики из Мезени, изготовив себе из прибрежного мусора кузницу, на которой они сделали себе первобытное оружие, пошли охотиться на одного из самых опасных зверей в мире. И они убили его! Мясо хищника, естественно, пошло в пищу, и по их будущему описанию напоминало на вкус говяжье. Из жил его они сделали себе тетиву для лука, который, в свою очередь, сделали из елового корня соответствующей формы. Выковав ещё несколько наконечников, они сделали себе стрелы из еловых палок и даже оперили их.

На этом изобретательность моряков не закончилась. Необходимо было всегда поддерживать огонь в печи. Постоянно разжигать его на морозе было очень затруднительно, учитывая недостаток трута и то, что дрова, прибитые к берегу, были сырые. Для этого они задумали сделать сосуд, который они наполнили оленьим салом и использовали в качестве постоянно горящей лампады. Для его создания они использовали муку и лоскутки исподнего. Так не переводился у них огонь на протяжении всего времени, что они пребывали на острове. А это 6 лет и 3 месяца.

Так как одежда их изнашивалась и употреблялась на создание светильников, они стали использовать звериные шкуры, которые они собственноручно мяли и вымачивали в пресной воде. Изобретательные архангельские моряки даже выковали иглы для шитья, ушки которым они прокололи ножом. Леруа перед описанием привезённых моряками игл тщательно рассматривал их через увеличительное стекло, удивляясь таланту их создателей. А о костяной коробке для игл, которую смастерили поморские умельцы, у Леруа и профессоров императорской академии был даже спор. Профессора не верили, что это ручная работа, сделанная простым ножиком. Спор в итоге разрешил профессиональный токарь Гоманн. Он, изучив коробочку, сказал, что это не токарная, а действительно ручная работа.

Русские робинзоны умудрились даже высчитывать дни с небольшой погрешностью. Когда 15 августа 1749 года к острову прибыло судно, которое их спасло, на их календаре было 13 августа. Ошиблись всего на два дня! Религиозные поморы высчитывали дату по церковным праздникам, неделям и Великому посту. Определять же время было ещё сложнее, учитывая, что зимой на архипелаге солнце уходило с неба на 4 месяца. И всё-таки, не имея часов, солнечного и лунного квадранта, простые мужики смогли высчитывать долготу дня! Этот факт изумлял Леруа впоследствии, и он не смог не задать морякам вопрос, как же они сумели это. Алексей Химков ответил французскому учёному на этот вопрос с негодованием: «Какой же бы я был штурман, если бы не умел снять высоты Солнца, ежели оное светило видно? И ежели бы не знал поступать по течении звёзд, когда Солнца не видно будет, и сим способом не мог бы определить суток. Я сделал для сего употребления палку, которая сходствовала с оставленною на нашем судне. Сей инструмент употреблял и для учинения наблюдений».

Леруа пояснил в книге, что палкой, о которой говорил штурман, являлся так называемый Jacobs Stab. Это градшток, которым моряки обычно пользовались для измерения высоты небесных светил.

Не прошло и месяца с момента катастрофы, а на Ост-Шпицбергене четверо русских моряков уже доказали, что они здесь хозяева. Да они и не были уже просто моряками. Они были храбрыми охотниками, плотниками, кузнецами, гончарами, портными, сапожниками, а самое главное — крепкой командой, не способной к разобщению.

Шесть лет они проживали с изготовленными из прибрежного мусора орудиями. Они убили 250 оленей, 10 белых медведей и сотни песцов. Столь успешное шестилетнее пребывание на Шпицбергене четырех простых моряков из Мезени — это памятник храбрости и желанию жить, в очередной раз доказывающий превосходство человека и стойкость русского характера.

Они вынужденно оставили свои семьи и детей одних. Месяцами они существовали без солнечного света под одним лишь северным сиянием. Их донимали продолжительные дожди и морозные ветры с материка, зимой их избу заносило снегом до самой кровли так, что приходилось вылезать через окно. Они не могли готовить еду на улице, потому что постоянно испытывали угрозу нападения белых медведей. У них не было соли, не было хлеба и не было крупы. Без сетей они не могли нормально ловить рыбу, поэтому в основном ели мясо. А так как они экономили дрова, мясо было почти сырым, пока они не додумались его коптить в своей отапливаемой «по-чёрному» избе, а летом — сушить. Но самым неприятным бедствием, обрушившимся на них, была цинга. Это известная среди мореплавателей болезнь, называемая также «морской скорбут», которая унесла жизни миллионов моряков в эпоху первых кругосветных плаваний, а также нападала на многих арктических исследователей XIX–XX веков. Так как болезнь вызывалась недостатком витамина C, у мореплавателей был особый рацион. Голландские и английские моряки употребляли цитрусовые (этот рацион также перенял Пётр I), немцы ели квашеную капусту, а северные американцы — клюкву. Ещё её лечили употреблением свежей крови. Русские покорители Арктики пили медвежью кровь, а самоеды — оленью. Также для лечения употреблялись хвойные настойки из-за содержания в них скипидара. Джеймс Кук, например, изготавливал еловое пиво с сахаром прямо на борту корабля.

Иван Химков, неоднократно зимовавший на западном берегу Шпицбергена, знал, как бороться с этим недугом. Он посоветовал товарищам пить свежую, ещё не остывшую оленью кровь, есть сырое мёрзлое мясо, порезанное на маленькие кусочки, больше двигаться и по возможности употреблять арктическую ложечницу*. После такой диеты никто из выживших моряков уже никогда не смог есть хлеба и пить какие-либо напитки, кроме воды. От этого у них «раздувало брюхо». Но всё же такой рацион помог всем, кроме Фёдора Веригина, который питал непреодолимое отвращение к оленьей крови и двигался меньше всех. Он заболел цингой почти сразу после катастрофы и всё свое пребывание на острове сильно страдал. В конце концов он ослаб настолько, что не мог даже встать и поднять руки. Соратникам приходилось кормить его как младенца. Он не пережил заточение на острове, умерев зимой 1748 года, на пятый год после катастрофы. Его похоронили, закопав в глубокую снежную яму. Подобные условия и не снились Робинзону Крузо.

15 августа 1749 года к Малому Бруну наконец подошло судно купца-старовера. Причём изначально оно должно было направиться на Новую Землю, но директор конторы при сальном торге Вернезобер перенаправил его на Шпицберген. И, Божьей милостью, купеческое судно попало в такие же ветры, как и шестью годами ранее судно наших моряков. Его тоже прибило к восточной части архипелага. Увидев судно, счастливые поморы разожгли костёр и махали палкой с нанизанной сайгачьей шкурой. Так поморская эпопея закончилась.

С собой на корабль они забрали солидные пожитки: шкуры убитых медведей, песцов, 50 пудов сайгачьего сала, жилы и всё самодельное оружие и инструменты. Эту богатую коллекцию Вернезобер впоследствии отослал заведовавшему китовой ловлей Петру Ивановичу Шувалову, который перепоручил её Леруа и которой потом дивились профессора императорской академии наук. Прибыли герои в Архангельск только 28 сентября. Жена Алексея Химкова, встречая мужа, которого она считала погибшим, растрогалась так сильно, что соскочила с моста в воду, спеша в его объятия.

После широкой огласки поморской робинзонады многие самоеды объявили Вернезоберу, что желают поселиться на архипелаге, а 15 декабря 1750 года Леруа получил письмо, доказывающее то, что моряки действительно были заточены на Малом Бруне, а не на других островах.

«Капитан одного галиота, называемого «Николай и Андрей» и принадлежавшего графу Петру Ивановичу Шувалову, перезимовал в 1749 г. на Малом Бруне. Как он скоро по отъезде наших матрозов туда прибыл, то и нашёл хижину, которая им служила жилищем. Он узнал её по деревянному кресту, который над дверями поставлен был штурманом Алексеем Химковым, как оный вступил в сию землю: тогда же назвал он её по его имени Алексеевским островом…»

К сожалению, эта история не стала так известна и не нашлось художника, который бы её как следует воспел. Однако даже несмотря на малую известность она всё же оставила небольшой след в культуре. По мотивам книги Леруа в 1954 году был снят фильм «Море студёное» (The Frigid Sea).

В 2003 году американский альпинист и скалолаз Дэвид Робертс опубликовал в Нью-Йорке книгу «Четверо против Арктики. 6 лет потерпевших кораблекрушение на вершине мира» (Four Against the Arctic: Shipwrecked for Six Years at the Top of the World).

А русский писатель и фольклорист Борис Шергин написал сказ «Поморская быль (для увеселения)» со схожим, но более страшным сюжетом: про двух братьев Ивана и Ондреяна, оказавшихся на необитаемом острове после кораблекрушения и умирающих на нём от голода и холода. Вот такое вот поморское увеселение.

По этому же произведению в 1987 году Леонид Носырёв нарисовал потрясающий мультфильм, входящий в цикл короткометражных мультфильмов «Смех и горе у Бела моря».

К сожалению, нет подробных сведений о размышлениях и душевных переживаниях храбрых русских робинзонов. Они не писали дневников, и Пьер Людовик Леруа не делал на этом акцент в своей книге. Им выпала тяжёлая доля, они потеряли друга и надежду на спасение. Можно лишь догадываться о том, о чём они беседовали в самые тяжёлые моменты жизни на острове. Ясно лишь то, что их история — один из прекрасных памятников человечеству. И можно порадоваться, что к его созданию приложили руку именно русские люди, доказавшие, что они — одни из главных хозяев севера.

Интересные факты о нашем теле

Тело человека является невероятно сложной и запутанной системой, которая до сих пор ставит в тупик врачей и ученых. Узнайте интересные и неожиданные факты о своем теле и организме.

1. Язык в расслабленном состоянии лежит либо в верхней, либо в нижней части рта
Возможно, вы слышали, что у людей из англоязычных стран, язык «"отдыхает» в верхней части рта.

2. Большинство людей дышат 12-20 раз в минуту

ссылка на гифку

3. Многие люди дышат преимущественно через одну ноздрю
А все благодаря носовому циклу! Носовой цикл представляет собой физиологический феномен, заключающийся в циклических изменениях степени набухания слизистой оболочки полости носа. Носовой цикл выявляется у 80—100% людей. У этих людей дыхание переключается с одной ноздри на другую.

4. Вы моргаете приблизительно 15 раз в минуту
Частота морганий зависит от того, чем вы занимаетесь: некоторые люди реже моргают при чтении, но чаще во время разговора

ссылка на гифку

5. Крошечные клещи живут в ваших ресницах
И на носу, и в ушах, и в порах… Есть два вида клещей, которые живут на человеческом лице: Demodex folliculorum, который живет в волосяных фолликулах, и Demodex brevis, который живет в сальных железах. Они имеют по 8 конечностей и вытянутые тела, и исследования показывают, что эти существа есть у каждого человека, старше 18-ти лет

6. Вы не можете глотать и дышать одновременно
Новорожденные младенцы могут это делать, они лишаются такой возможности примерно в возрасте 9 месяцев, когда гортань начинает опускаться вниз.

ссылка на гифку

7. У вас во рту живет больше бактерий, чем людей на Земле

8. В человеческом организме в среднем содержится порядка 5-6 литров крови
Донор за один раз сдает 450 мл крови

ссылка на гифку

9. Сердце взрослого человека в среднем бьется с частотой от 60 до 100 ударов в минуту.
Объем крови, выбрасываемой желудочком за одно сокращение, примерно 70 мл

ссылка на гифку

10. Это означает, что сердце каждого из нас перекачивает около 5 литров крови в минуту
Вся ваша кровь прокачивается сердцем примерно раз в минуту.

11. Большинство людей подвержены «заразной» зевоте
Увидели, как кто-то зевает или просто прочитали слово «зевота» и тоже зевнули?

ссылка на гифку

12. «Заразной» бывает не только зевота
Увидели, как кто-то чешется? У вас может тоже возникнуть желание сделать это! Тем самым избавиться от реальных или воображаемых паразитов

ссылка на гифку

13. Смартфоны вредны для нашего позвоночника
Кеннет Хансрай, глава хирургического отделения нью-йоркского центра реабилитационной медицины провел исследования нагрузок, которые испытывают верхняя часть позвоночника и шея при классическом использовании смартфона – смартфон в руке, голова наклонена вперед. Когда голова наклонена слишком сильно вперед (60 градусов), шея испытывает нагрузки (27кг), в 6 раз превышающие таковые при нормальном вертикальном положении головы.

ВИКИНГИ: Дух Эпохи

В своих сколиях к «Деяниям Гамбургских Архиепископов» Адам Бременский сообщает пару фактов об Исландии:

«У Исланда лежит океан ледовитый, кипящий и туманный. <…> У них нет короля, а лишь такой закон: "И грешить там нельзя смерть за неверность ждет" <…> Там находится крупный город Скальдхольз.»

Исландцы были не менее суровым народом в представлении континентальных европейцев, хотя и более мирным; об исландских междоусобицах слышно было мало, а на грабительские рейды исландцы были не способны. Город Скальдхольз ни что иное, как поселение Скаульхольт (Skálholt, др.-исл. Skálaholt), что на реке Белой (Hvítá). Именно в скрипториях Скаульхольта в 1643 году епископ Скаульхольтский Бриньольф Свейнссон и обнаружил компиляцию древних преданий, известную под именем Codex Regius. В этом манускрипте содержались древние предания, которые получат позднее имя «Старшей Эдды», а также знаменитая «Младшая Эдда» авторства Снорри Стурлусона.

КРУГОВОРОТ ДИКОСТИ В ИСТОРИИ

Адам Бременский рассматривал всех северян весьма дикими и жестокими, он находил, что это в их природе, хотя и отмечал, что, крестившись, они смогли подавить в себе эти низменные инстинкты. Большие надежды он возлагал на исландцев, о которых ему было известно достаточно. Однозначно, его душу грел Скальдхольз. Судя по передаче названия, Адам слышал о нём от жителей Нижних Земель, поскольку переход германского [t] в германское [ts/tz/z] в окончании характерен именно для нижненемецких и фризо-франко-саксонских диалектов.

Скаульхольт упомянут Адамом не случайно. В Скаухольте был построен монастырь, крупнейший в Исландии. Скаульхольт был одним из двух епископальных престолов Исландии. Второй находился в Хоуларе. Епископальный престол сделал Скаульхольт политическим и культурным центром Исландии с 1056 года, после открытия первой в стране школы для клерикалов, по 1785 год, когда центр передвинулся в Рейкьявик. До 1104 года Скаульхольт относился к Гамбургско-Бременскому диоцезу, среди глав которого с 1067 года числился Адам Бременский, а с 1069 года он возглавлял школу при Бременской церкви. Историю этого же диоцеза Адам Бременский описывал в 1075 году. После 1104 года Скаульхольт перешёл под покровительство Лундского диоцеза в Сконе. С 1153 года Скаульхольт стал частью провинции Нидарус, центра Норвегии со времён Олафа Трюгвасона. Когда Снорри Стурлусон собирал информацию для Круга Земного и Младшей Эдды, он посещал Лунд и был в Нидарусе. При описании обычаев свеев, заметно, что Снорри обращался к «Деяниям Гамбургских Архиепископов» Адама Бременского, парафразируя слова хрониста. И это логично, поскольку сам Снорри получил клерикальное образование, и, соответственно, Нидарус, Лунд и Габмбургско-Бременский диоцез были его духовными alma mater, а Адам Бременский – духовным отцом в ипостаси историка. Круг замыкается. И это говорит нам, что Снорри Стурлусон и Адам Бременский не могли сообщить нам никакой принципиально разной информации, поскольку черпали свои знания из одного источника, а это существенно снижает убедительность.

Тем не менее, появление такого источника как Codex Regius подстегнуло ещё больший интерес к работам Олафа Магнуса в 17 веке, примерно 100 лет спустя после их создания. Дикость древней Скандинавии, описанной Олафом Магнусом теперь наполнялась не менее дикими персонажами старины, о которых рассказывает Снорри Стурлусон. Но все три автора, Олаф Магнус, Адам Бременский и опиравшийся на него Снорри Стурлусон отражали один и тот же взгляд – взгляд Церкви и христианского мира на северных дикарей-язычников. Этот образ стал стереотипом почти сразу как появился в конце 8 века, в 11 веке он был зацементирован, в 14 веке дополнен, а в 16 и 17 веках ему придали свежих ярких красок позднего Ренессанса. При этом, никто, разумеется, не знал, каковы были северяне седой старины на самом деле.

ГОТСКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ

В 17 веке интерес к скандинавской древности поддерживался не только открытием Старшей и Младшей Эдд. В 1618 году началась Тридцатилетняя война, в которой северогерманские протестанты объединились против католиков-южан Габсбургов. Архиепископство-герцогство Гамбургское- Бременское снова оказалось в центре событий. Его жители были скорее готовы выйти из состава Священной Римской Империи и присоединиться к Семи Нидерландским Провинциям, чем терпеть католиков в своей земле. Гамбургское княжество стало плацдармом для высадки английских, голландских и датских союзников-протестантов. А с 1631 года Гамбург заключил официальный альянс с королевством Швеция. Шведский король, Густав Адольф, протестант и убеждённый шведский националист, поставил своей целью надеть корону Священной Римской Империи, низвергнув Габсбургов с трона самой обширной и могущественной империи Европы. Вся Северная Европа смотрела на него с величайшей надеждой, ведь этот король обещал сохранить, защитить и предоставить исключительные права всему протестантскому Северу, связанному общим прошлым борьбы с римскими, а ныне католическими, оккупантами.

В Нидерландах на пике борьбы за освобождение от римско-католического владычества испанцев всё чаще всплывали хроники, повествующие о борьбе батавов с римлянами или фризов с франками – в древности защитниками Папы Римского. В 17 веке в Париже располагались главы ордена Иезуитов, основного орудия Римского Папы, да и правил Францией кардинал, небезызвестный Ришелье. Это позволяло провести параллели между борьбой батавов и фризов с римлянами и франками и борьбой голландцев 17 века с испанскими Габсбургами и католиками французами. Популярность древних северогерманских преданий и сведений об истории этого уголка Европы росла. Принц-архиепископ Гамбургский активно содействовал возвращению древних легенд. Север ждал появления лидера, который возглавит его армии.

Густав II Адольф, чей титул звучал как Король Шведов, Готов и Вендов (Svears, Götes och Wendes Konung) пришёл возглавить северян в их борьбе против власти Рима. Снежный Король и Лев Севера – такими эпитетами наградили шведского короля современники. Густав Адольф живо интересовался оккультизмом, мистикой и древностью. При нём расцветает готицизм, зародившийся благодаря трудам Олафа Магнуса при поддержке его брата епископа Уппсалы Йоханнеса Магнуса. Очень популярным стали сообщения, оставленные Олафом и его братом о деяниях Николауса Рагвальди (Нильс Рагвальдссон), занявшего сан архиепископа Уппсалы в 1438-1448 годы. 12 ноября 1434 года, находясь на соборе в Базеле, Швейцария, досточтимый, тогда ещё епископ Вэксё, заявил перед всеми, что шведский король – прямой наследник готских вождей, и поэтому шведской делегации нужно оказать величайшую часть. Вслед за ним привилегий потребовали и испанцы, ссылаясь на свои визиготские корни. Это сообщение, записанное священником и историком Олафом Магнусом в середине 16 века, оказалось невероятно популярным в преддверии вступления Швеции в Тридцатилетнюю войну спустя десятилетия. Как и другие его заявления. Например, он постановил, как неопровержимый факт, что первым королём Швеции был Один и все последующие короли Швеции — его преемники. Или, другой факт: в Швеции на севере живёт Старкад, великий герой древности и берсерк, известный на весь Север, и именно он является оплотом суровости шведов и их ярости. Итак, Король Готов, Густав Адольф, преемник Одина, Алариха и Атанариха, носитель неистового духа Старкада снова пересёк Балтийское море и его огромное конное войско нацелилось на центр Священной Римской Империи. Борьба северной грубости с утончённостью юга, германского свободолюбия с римским авторитаризмом продолжалась и одновременно возрождалась из глубины веков, наполненная новым смыслом, новыми идеями и новыми идеалами. Тридцатилетняя война была не только войной оружия, но, в значительной степени, это была борьба идеологий и мировоззрений, по завершении которой была создана мировая система, которая разрушилась только лишь в 1918 году. И все идеи, которые родились в тот момент, наполняли всю эту эпоху до саомго её конца, в тмо числе и идея древнего и свирепого Севера.

НЕНАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА

Участие в Тридцатилетней войне требовало от Швеции не только материальных затрат. Моральная компенсация за лишения и идеология, сравнимая по мощи с идеологией крестовых походов, стали важным компонентом войны. Помочь в решении этой задачи, конечно мог и был призван готицизм. В 1611 году Густав Адольф, Снежный Король, сел на трон северной державы, и её стали именовать империей, хотя самого правителя императором официально никто не называл. В стремлении возвеличить себя и свою страну ещё больше, Северный Лев не жалел средств, которые он вкладывал в развитие Университет в Уппсале, особенно в исследования, связанные с древнейшей историей Швеции. Именно в те дни и начали собирать информацию, переписывать и зарисовывать рунические камни по всей стране, а позднее и за её пределами.

В 1630, год вступления Швеции в Тридцатилетнюю войну, в Вестеросе, в доме личного капеллана Густава Адольфа, Йоханнеса Рюдбека родился сын Олаф. Олаф Рюдбек Старший, как его знали позднее, потряс научный мир. Далёкий предок семейства Нобелей, от имени которых нынче вручается знаменитая премия, он работал в Уппсальском университете, имел регалии профессора медицины, внёс вклад в развитие ботаники, а также исторической лингвистики и историографии Швеции. Как уже говорилось, имперские амбиции Швеции было необходимо чем-то подпитывать. После внезапной смерти Густава Адольфа в 1632 году эта потребность только выросла, что обусловило склонность шведской придворной науки к максимализму и экстравагантности. И мудрец из Вестероса, Олаф Рюдбек, решил помочь в её удовлетворении. Так, между 1679 и 1702 годами появился его труд, объёмом почти в 3.000 страниц, под названием Atland eller Manheim (Атлантида, или Дом Человека)(Обратите внимание, как Рюдбек интерпретирует греческое Atlantis на германский манер: At-land, намекая этим «ландом» на якобы германское, а именно шведское происхождение легендарной Атлантиды).В Европе книга стала более известной как Atlantica (Атлантида). Ошеломляющее своим объёмом произведение было посвящено Швеции и вызвало не мало научной критики уже тогда, на рубеже 17 и 18 веков.

И что же потрясло весь мир? Рюдбек утверждал, что Атлантида из рассказа Платона – это ни что иное, как Швеция. Что Швеция – центр мира и первородина всего человечества. Здесь появились Адам и Ева. Шведский язык был первоязыком, от которого произошли все языки мира, в том числе языки Святого Писания – латынь и иврит. К сожалению, или нет, но весь труд Рюдбека сгорел в пожаре 1702 года. Тем не менее, идеи Рюдбека долгое время были крайне популярны в Швеции, а он сам оставался иконой. Вслед за отцом к делу прославления Швеции присоединился и его сын, Олаф Рюдбек Младший, также учёный, профессор медицины в Уппсальском университете. Он высказал мнение о связи финского и еврейского языка (Финляндия тогда принадлежала Швеции). Не остался в стороне и племянник Рюдбека Старшего, Петтер Рюдбек, который написал книгу, в которой утверждал, что Троя располагалась на юге Швеции и там же, соответственно, происходили и события Илиады.

Во времена Рюдбека викинги и великое прошлое Швеции и Скандинавии всё ещё не были связаны друг с другом тесно, но уже начали сближаться. Идеология готицизма пришла в упадок уже в первой трети 18 века на фоне поражений шведской армии от русских, датчан и норвежцев в годы Северной войны 1700-1721. И всё же, шведский готицизм, прямолинейный, грубый и беззастенчивый, дал всей Северной протестантской Европе образец того максимализма и размаха, с которыми может быть преподнесена национальная история. Героический образ шведских готов совсем скоро послужит прототипом для появления романтического образа викингов, который возникнет уже в 19 веке. Вне сомнений, дух эпохи викингов, который улавливаем мы с вами, родился именно тогда, в конце 17 — начале 18 вв. в Швеции. Именно поэтому мы видим героизм в варварстве викингов, принципиальность и честь в их жестокости, величие и славу в их злодеяниях. Готицизм был идеологическим оружием, брошенным на подмогу шведской армии, штурмующей берега и крепости Европы, и его эхо отчётливо слышно до сих пор.

Статья взята из группы: https://vk.com/public_ecumene

Группа художника: https://vk.com/publicofaldraw

ОСТРОВ ГРЕХОВ

Политическая система Исландии вращалась вокруг Альтинга, где решения принимались посредством голосования годи – представителей от народа 39 годордов и последующего утверждения Законоговорителем. Чтобы стать годи, нужно было быть богатым и поддерживать хорошую репутацию, устраивая для всех богатые пиршества, деятельно решать проблемы людей, отстаивать их права и стремиться улучшить их жизнь. Взамен годи получал оружие и дополнительных воинов. А также возможность в любой момент всё это потерять, если народ откажется дальше поддерживать голосами его выдвижение.

ПРИОРИТЕТ ЧАСТНОГО НАД ОБЩИМ

В конце 12 века, ряд самых богатых и могущественных семей Исландии решил положить конец такой неудобной ситуации, совершенно не способствующей ещё большему росту своего влияния в стране. Среди них были Асбирнинги, Хаукдали, Стурлунги, Свинфетлинги, Оддаверья и др. Они стали накапливать большие богатства и скупать земли вокруг, консолидируя власть в своих руках. Уже в последней трети 12 века годи пытались поставить под свой контроль Церковь – независимого и значимого участника общественной жизни Исландии, чьи интересы категорически не совпадали с интересами кланов. Кульминацией стало столкновение Асбирнингов и Свинфетлингов с епископом Гудмундом Арасоном в 1208 году. Кольбейн Тумасон, глава Асбирнингов, поссорился с епископом Гудмундом Арасоном, результатом чего стала битва при Видинесе. В ходе битвы Кольбейн был тяжело ранен булыжником в голову и это подорвало боевой дух его людей. Они бежали, забрав с собой предводителя, который скончался от травм. Но кем был Кольбейн по-вашему? Вооружённым главой дружины, вождём, ярлом? Как бы не так. Кольбейн был известным скальдом.

ЕГО ВОРОБЕЙШЕСТВО

Безродный сирота, Гудмунд Арасон, вырос в церковном приюте. Поэтому, единственным хозяином, которому он был предан, была Церковь. Тем не менее, ранние годы он провёл в усадьбе Асбирнингов Видимюри, в роли личного священника набожного Асбирнинга скальда Кольбейна Тумасона. Гудмунд показался Кольбейну покладистым, а его безродность исключала какие-либо интересы, которые двигали бы им, кроме интересов, которые преследуют Асбирнинги -- семья, приютившая его. Рассчитывая на преданность Гудмунда, Кольбейн, благодаря своему большому авторитету, поспособствовал возведению священника в сан епископа Хоулара в 1203 году. До Гудмунда это место занимал Бранд Сэмундссон из рода Оддавэрья, с которым было сложно договориться. От Гудмунда ожидалось обратное.

Однако Гудмунд был решительно настроен продолжить дело предшественников – укреплять систему власти Церкви. Он верил в благодетель нищеты и считал, что во всех бедах Церкви виновно стремление иерархов к богатству. Заняв кафедру, Гудмунд начал уделять много внимания благотворительности и вскоре вокруг церкви в Хоуларе собралась огромная толпа нищих исландцев. Репутация Гудмунда была очень высока, его почитали чудотворцем, а его щедрость всячески затмевала собой попытки лидеров кланов казаться благотворителями. Их авторитет пошатнулся, и они стали угрожать епископу, желая заставить его сменить поведение. Но епископ не отступал.

В 1205 году Кольбейн выяснил, что даже ему Гудмунд больше не подвластен. Епископ был под надёжной защитой орды нищих, живущих лагерем вокруг церкви в Хоуларе и получавших бесплатно пищу. Тогда Кольбейн обвинил Гудмунда в том, что тот должен ему денег. Но это ни к чему не привело. Следующие два с лишним года Кольбейн пытался заставить Гудмунда работать на него, чтобы чудотворец из Хоулара призвал исландцев к избранию Кольбейна Законоговорителем Исландии. Но Гудмунд не поддавался. Наконец, скальд нашёл “компромат” на епископа и предпринял, как ему тогда казалось, разумные действия. Кольбейн собрал людей, в том числе взял с собой отряд своего отчима Сигурда Ормссона из рода Свинфетлингов и пришёл в Хоулар. Там скальд обратился к последователям епископа и обвинил его в порочных связях с женщиной, которая от него забеременела. Сейчас бы это назвали обвинением в харрасменте. Толпа бедноты пришла в ярость! Богатому поэту Кольбейну не хватило таланта, красноречия и убедительности, чтобы нищие и голодные люди ему поверили. Так Кольбейн получил смертельную рану, а несколько его людей были убиты.

ПЛЕН, ПЫТКИ, ЧЛЕНОВРЕДИТЕЛЬСТВО

После стычки у Видинеса, Брат Кольбейна, Арнор Тумасон занял место главы Асбирнингов. Он несколько лет выслеживал по всей Исландии Гудмунда, который покинул Хоулар и странствовал вместе со своими последователями по острову до 1214 года, когда он решил отплыть в Норвегию и предстать перед архиепископом. На следующий год Снорри Стурлусон стал Законоговорителем и занимал этот пост до 1218 года, когда отбыл в Норвегию. В 1218 году Гудмунд вернулся в Исландию и в Хоуларе снова начали собираться толпы нищих. На этот раз они не смогли защитить епископа от гнева Арнора, который разогнал толпу, отрубил Гудмунду кисть и захватил его на год в плен. Оказавшись на воле Гудмунд снова ушёл в скитания по Исландии вместе с многочисленными последователями.

В 1221 году из Норвегии пришла радостная новость – Арнор Тумасон умер вскоре после своего прибытия из Исландии. Гудмунд вернулся в Хоулар. Но радовался епископ недолго. Однажды осенью 1221 года на половину Стурлунг, на половину Асбирнинг, Туми Сигхватссон, племянник двух скальдов, Снорри Стурлусона и покойного Кольбейна Тумасона, остался дома за старшего, когда его отец, Сигхват Стурлусон, глава рода Стурлунгов, со старшим братом отбыли по делам. В желании доказать отцу свою значимость и удаль, юноша собрал людей и пришёл в Хоулар, откуда пинками выдворил епископа вон и объявил Хоулар своей собственностью. Наученный опытом, Гудмунд призвал свою армию нищих удалиться на остров Маульмэй.

Сидеть на обдуваемом всеми ветрами острове не понравилось даже нищим. И вот, одной зимней ночью в январе 1222 года, они пришли в уютную, защищённую от ветров скалами долину, где располагалось их старое убежище – Хоулар. Они подожгли дома, где спали люди Стурлунгов, затем настигли Туми и убили. Когда Гудмунд узнал о том, что сделали его последователи, он перенёс свой лагерь на один из самых удалённых островов вокруг Исландии – Гримсэй, что в 40 км. на север.

А теперь, обратите внимание на корреляцию перемещений Снорри и Гудмунда. Гудмунд отправляется в Норвегию в 1214 году и через год Снорри, который через своего приёмного отца был в дальнем родстве с норвежским королём, становится Законоговоритлем острова при поддержке исландцев, симпатизирующих Норвегии. Надо полагать, Гудмунд замолвил словечко перед архиепископом, а тот — перед королём.

В 1218 году уже Снорри был призван в Норвегию, а Гудмунд наоборот — вернулся на остров. Он не ожидал, что Арнор будет мстить. Арнор и правда был в гневе. Из-за Гудмунда погиб не только его брат, но и вся семья была предана, ведь Асбирнинги возвели Гудмунда в сан епископа, а Законоговорителем в итоге стал Стурлунг. Но, возможно, кроме мести, действиями Арнора руководил расчёт. Он не мог устранить Снорри, не развязав войны, в которой погибла бы и его семья. А вот второго влиятельного агента Норвегии, Гудмунда, безродного епископа, он мог взять в заложники и продемонстрировать королю свою волю и силу. Конечно, в Норвегии не могли не обратить внимание на дерзость Арнора. Ему дали понять, что теперь о нём знают и тот отпустил изувеченного Гудмунда через год после пленения. Напуганный епископ пустился в бега по пустошам. Однако Арнор ожидал, что вскоре он осуществит давнюю мечту рода Асбирннгов и станет во главе Исландии. И вот, весной он получает приглашение посетить Норвегию. Стоит полагать, он ожидал, что получит одобрение от короля и придёт к власти уже через пару месяцев. Но демонстрация своей силы и дерзости королю не всегда заканчивается хорошо. Арнор скоропостижно скончался. Был ли то яд или рука убийцы, кто знает?

Узнав о смерти Арнора, Гудмунд вернулся из скитаний. Но в 1221 году вернулся не только Гудмунд. В середине лета из Норвегии в Исландию прибыл Снорри, и был избран Законоговорителем острова. Асбирнинг Арнор едва ли смог бы с этим смириться. Он видел себя на месте Законоговорителя. Но к тому времени Снорри уже заручился поддержкой норвежского короля, как и Гундмунд. А Арнор её не имел. И надо полагать, не случайно Арнор умер именно в Норвегии. Гудмуд был проводником воли норвежского архиепископа. Снорри — норвежского короля. Их воля заключалась в присоединении Исландии к королевству. Арнор постоянно мешал Гудмунду и намеревался помешать Снорри, а значит, мешал Королю и Архиепископу. Не мудрено, что он так и не вернулся из своего путешествия. Но что же было дальше.

Дальше, очевидно, пути Гудмунда и Снорри расходились. Снорри не хотел впадать в зависимость от Церкви, а Гудмунд не был намерен ему уступать. Их союз отжил своё вместе со смертью Арнора. Поэтому, не мудрено, что племянник Снорри, Туми Сигхватссон, отправился выдворять Гудмунда из Исландии уже через 3 месяца после того, как Снорри стал правителем острова. Кто бы мог воодушевить впечатлительного юношу и толкнуть на такой дерзкий шаг, если не его дядя-скальд, обещавший ему полную поддержку и протекцию как глава Исландии? К тому же, убрать с дороги Гудмунда было выгодно только Снорри, поскольку, как человек получивший церковное образование, он вполне и сам мог бы договориться с архиепископом. Так Снорри Стурлусон, скальд, окончательно укрепился у власти над всей Исландией. По сути, он стремился стать единственным звеном, которое бы связывало Исландию с Норвегией и Церковью. Это сделало бы его самым важным человеком в Северной Атлантике и дало бы ему неограниченную власть и возможности на всей территории Исландии и даже помогло бы завоевать статус в Норвегии. И именно так и вышло.

Снорри был поэтом. Но, смею разочаровать многих, рифмами политических решений он владел куда искуснее, чем рифмами скальдических стихов. Это отчётливо будет видно в дальнейшем. Об этом пойдёт речь в грядущих статьях. Не пропустите!