Не все люди, заслуживавшие славы героев, её получили. И не все люди, что стали национальными героями, по-настоящему этого заслуживали.
Не все люди, заслуживавшие славы героев, её получили. И не все люди, что стали национальными героями, по-настоящему этого заслуживали. То есть подвиг, положим, был — достойный медали или даже ордена, но не всегда он адекватен оглушительному грохоту фанфар. История сержанта Кабрала, который для аргентинцев что-то вроде Матросова для россиян — хороший тому пример. Обессмертил он себя в первые годы Аргентинской войны за независимость, и надо сказать... А, обо всём по порядку. 25 мая 1810 года в вице-королевстве Рио-де-ла-Плата (из которого в итоге получатся Аргентина, Парагвай, Уругвай и Боливия) низложили вице-короля и учредили Первую хунту. Поскольку Испания в это время переживала тяжёлый позиционный период борьбы со вторжением армии Наполеона, даже речи не могли идти о каких-то серьёзных попытках пресечь сепаратизм в колониях.
Однако и революционеры не могли так запросто подчинить себе всю ту огромную территорию, на которую претендовали. Сил у роялистов хватало, да и идея единого государства была близка не всем (вот его в итоге и не получится). Об этом мы как-то говорили в контексте рождения Парагвая. Но сейчас не о том.
Нас интересует битва при Сан-Лоренсо 3 февраля 1813 года. В ней сошлись силы ополченцев-роялистов из Монтевидео (нынешней столицы Уругвая) под командованием Хуана Антонио Сабалы и отряд сторонников независимости полковника Хосе Франсиско де Сан-Мартина. Двигавшиеся по реке Парана на кораблях роялисты производили фуражировку, чему командовавших конными гренадерами Сан-Мартин собирался помешать.
Масштаб совершенно смешной: 210 сторонников независимости против 250 верных Испании людей. При этом качественный перевес был на стороне Сан-Мартина: большая часть его отряда представляла собой вполне неплохо обученных солдат. Полковник вообще был светлой головой, чутко следил за передовыми тенденциями Наполеоновских войн. Хотя у Сан-Мартина не имелось никакой артиллерии, противник тоже имел буквально пару пушек, а поле боя оказалось очень удобным для действий кавалерии.
Бой шёл каких-то 15 минут и не представлял бы сам по себе ровным счётом никакого интереса, если бы не эпизод с Кабралом. Вот тут надо уже о нём самом поговорить.
По "официальной" версии Хуан Батиста Кабрал был сыном индейца-гуарани Хосе Хасинто и чернокожей рабыни Кармен Робледо — те работали в имении некоего Луиса Кабрала, от которого мальчик обычным рабовладельческим порядком и получил фамилию. Дело было в Коррьентесе, почти на границе с Бразилией (а где ещё в Аргентине найтись чёрной рабыне).
Вопрос, на самом деле, спорный. Понятно, что позднее для пропаганды было удобно представлять Кабрала наполовину негром, наполовину индейцем: глядите, мол, как самые низы сложившегося тут общества сплотились против Испании! Но многие специалисты сомневаются, да и не случайно изображали Кабрала обычно странным образом: с чёрной кожей, но скорее европейскими чертами лица.
Сержантом, судя по всему, Кабрал также не был: это звание присвоили уже после смерти, а на момент знаменитого подвига являлся он то ли капралом (кабо), то ли вообще рядовым. Ясно одно: примерно 24-летний Кабрал служил уже год, слыл прекрасным наездником — потому попал в полк.
Так вот, именно он бросился на помощь полковнику Сан-Мартину, когда под тем убили коня. Лошадь, как это часто бывает, придавила ногу командира, а тут обстрел.
Далее, как гласит запущенная самим Сан-Мартином легенда, налетели роялисты со штыками, и Кабрал закрыл своей грудью полковника. Это, опять же, очень спорно — о том, случилась ли там какая-то штыковая атака вообще, дискутируют. В любом случае, Кабрал был ранен и вскоре после боя умер.
Сан-Мартин немедленно начал цитировать якобы последние слова сержанта: "Я умираю счастливым, ведь мы победили". Сегодня цитату каждый школьник в Аргентине знает, но тут тоже есть забавные моменты. И дело не только в том, что перед нами бой местного значения — Кабрал не особо владел испанским и, как некоторые утверждают, перед смертью говорил на гуарани. Полковник, впрочем, языком индейцев владел: мог перевести (он был, кстати, земляком Кабрала). Саму формулировку Сан-Мартин тоже, возможно, облагородил — встречал мнения, что Кабрал на деле выразился... куда более по-народному, скажем так. "Muero contento porque cagamos a esos mierdas", например...
Как видим, и бой выеденного яйца не стоит, и подвиг — ну, для медали, всё-таки спас командира, но явно не в национальные герои. Однако герои стране требовались, причём срочно: без них пропаганде трудно, а война без пропаганды вообще дело гиблое.
Так Кабрал и стал парадоксально популярной фигурой: существует целый ряд памятников, посвящены песни и так далее. Даже школа младших офицеров его имени в аргентинской армии есть.
Статья взята из группы: https://vk.com/grand_orient?w=wall-123016813_27150
