Взятие рейхстага 1945

ОСТРОВ ГРЕХОВ

Политическая система Исландии вращалась вокруг Альтинга, где решения принимались посредством голосования годи – представителей от народа 39 годордов и последующего утверждения Законоговорителем. Чтобы стать годи, нужно было быть богатым и поддерживать хорошую репутацию, устраивая для всех богатые пиршества, деятельно решать проблемы людей, отстаивать их права и стремиться улучшить их жизнь. Взамен годи получал оружие и дополнительных воинов. А также возможность в любой момент всё это потерять, если народ откажется дальше поддерживать голосами его выдвижение.

ПРИОРИТЕТ ЧАСТНОГО НАД ОБЩИМ

В конце 12 века, ряд самых богатых и могущественных семей Исландии решил положить конец такой неудобной ситуации, совершенно не способствующей ещё большему росту своего влияния в стране. Среди них были Асбирнинги, Хаукдали, Стурлунги, Свинфетлинги, Оддаверья и др. Они стали накапливать большие богатства и скупать земли вокруг, консолидируя власть в своих руках. Уже в последней трети 12 века годи пытались поставить под свой контроль Церковь – независимого и значимого участника общественной жизни Исландии, чьи интересы категорически не совпадали с интересами кланов. Кульминацией стало столкновение Асбирнингов и Свинфетлингов с епископом Гудмундом Арасоном в 1208 году. Кольбейн Тумасон, глава Асбирнингов, поссорился с епископом Гудмундом Арасоном, результатом чего стала битва при Видинесе. В ходе битвы Кольбейн был тяжело ранен булыжником в голову и это подорвало боевой дух его людей. Они бежали, забрав с собой предводителя, который скончался от травм. Но кем был Кольбейн по-вашему? Вооружённым главой дружины, вождём, ярлом? Как бы не так. Кольбейн был известным скальдом.

ЕГО ВОРОБЕЙШЕСТВО

Безродный сирота, Гудмунд Арасон, вырос в церковном приюте. Поэтому, единственным хозяином, которому он был предан, была Церковь. Тем не менее, ранние годы он провёл в усадьбе Асбирнингов Видимюри, в роли личного священника набожного Асбирнинга скальда Кольбейна Тумасона. Гудмунд показался Кольбейну покладистым, а его безродность исключала какие-либо интересы, которые двигали бы им, кроме интересов, которые преследуют Асбирнинги -- семья, приютившая его. Рассчитывая на преданность Гудмунда, Кольбейн, благодаря своему большому авторитету, поспособствовал возведению священника в сан епископа Хоулара в 1203 году. До Гудмунда это место занимал Бранд Сэмундссон из рода Оддавэрья, с которым было сложно договориться. От Гудмунда ожидалось обратное.

Однако Гудмунд был решительно настроен продолжить дело предшественников – укреплять систему власти Церкви. Он верил в благодетель нищеты и считал, что во всех бедах Церкви виновно стремление иерархов к богатству. Заняв кафедру, Гудмунд начал уделять много внимания благотворительности и вскоре вокруг церкви в Хоуларе собралась огромная толпа нищих исландцев. Репутация Гудмунда была очень высока, его почитали чудотворцем, а его щедрость всячески затмевала собой попытки лидеров кланов казаться благотворителями. Их авторитет пошатнулся, и они стали угрожать епископу, желая заставить его сменить поведение. Но епископ не отступал.

В 1205 году Кольбейн выяснил, что даже ему Гудмунд больше не подвластен. Епископ был под надёжной защитой орды нищих, живущих лагерем вокруг церкви в Хоуларе и получавших бесплатно пищу. Тогда Кольбейн обвинил Гудмунда в том, что тот должен ему денег. Но это ни к чему не привело. Следующие два с лишним года Кольбейн пытался заставить Гудмунда работать на него, чтобы чудотворец из Хоулара призвал исландцев к избранию Кольбейна Законоговорителем Исландии. Но Гудмунд не поддавался. Наконец, скальд нашёл “компромат” на епископа и предпринял, как ему тогда казалось, разумные действия. Кольбейн собрал людей, в том числе взял с собой отряд своего отчима Сигурда Ормссона из рода Свинфетлингов и пришёл в Хоулар. Там скальд обратился к последователям епископа и обвинил его в порочных связях с женщиной, которая от него забеременела. Сейчас бы это назвали обвинением в харрасменте. Толпа бедноты пришла в ярость! Богатому поэту Кольбейну не хватило таланта, красноречия и убедительности, чтобы нищие и голодные люди ему поверили. Так Кольбейн получил смертельную рану, а несколько его людей были убиты.

ПЛЕН, ПЫТКИ, ЧЛЕНОВРЕДИТЕЛЬСТВО

После стычки у Видинеса, Брат Кольбейна, Арнор Тумасон занял место главы Асбирнингов. Он несколько лет выслеживал по всей Исландии Гудмунда, который покинул Хоулар и странствовал вместе со своими последователями по острову до 1214 года, когда он решил отплыть в Норвегию и предстать перед архиепископом. На следующий год Снорри Стурлусон стал Законоговорителем и занимал этот пост до 1218 года, когда отбыл в Норвегию. В 1218 году Гудмунд вернулся в Исландию и в Хоуларе снова начали собираться толпы нищих. На этот раз они не смогли защитить епископа от гнева Арнора, который разогнал толпу, отрубил Гудмунду кисть и захватил его на год в плен. Оказавшись на воле Гудмунд снова ушёл в скитания по Исландии вместе с многочисленными последователями.

В 1221 году из Норвегии пришла радостная новость – Арнор Тумасон умер вскоре после своего прибытия из Исландии. Гудмунд вернулся в Хоулар. Но радовался епископ недолго. Однажды осенью 1221 года на половину Стурлунг, на половину Асбирнинг, Туми Сигхватссон, племянник двух скальдов, Снорри Стурлусона и покойного Кольбейна Тумасона, остался дома за старшего, когда его отец, Сигхват Стурлусон, глава рода Стурлунгов, со старшим братом отбыли по делам. В желании доказать отцу свою значимость и удаль, юноша собрал людей и пришёл в Хоулар, откуда пинками выдворил епископа вон и объявил Хоулар своей собственностью. Наученный опытом, Гудмунд призвал свою армию нищих удалиться на остров Маульмэй.

Сидеть на обдуваемом всеми ветрами острове не понравилось даже нищим. И вот, одной зимней ночью в январе 1222 года, они пришли в уютную, защищённую от ветров скалами долину, где располагалось их старое убежище – Хоулар. Они подожгли дома, где спали люди Стурлунгов, затем настигли Туми и убили. Когда Гудмунд узнал о том, что сделали его последователи, он перенёс свой лагерь на один из самых удалённых островов вокруг Исландии – Гримсэй, что в 40 км. на север.

А теперь, обратите внимание на корреляцию перемещений Снорри и Гудмунда. Гудмунд отправляется в Норвегию в 1214 году и через год Снорри, который через своего приёмного отца был в дальнем родстве с норвежским королём, становится Законоговоритлем острова при поддержке исландцев, симпатизирующих Норвегии. Надо полагать, Гудмунд замолвил словечко перед архиепископом, а тот — перед королём.

В 1218 году уже Снорри был призван в Норвегию, а Гудмунд наоборот — вернулся на остров. Он не ожидал, что Арнор будет мстить. Арнор и правда был в гневе. Из-за Гудмунда погиб не только его брат, но и вся семья была предана, ведь Асбирнинги возвели Гудмунда в сан епископа, а Законоговорителем в итоге стал Стурлунг. Но, возможно, кроме мести, действиями Арнора руководил расчёт. Он не мог устранить Снорри, не развязав войны, в которой погибла бы и его семья. А вот второго влиятельного агента Норвегии, Гудмунда, безродного епископа, он мог взять в заложники и продемонстрировать королю свою волю и силу. Конечно, в Норвегии не могли не обратить внимание на дерзость Арнора. Ему дали понять, что теперь о нём знают и тот отпустил изувеченного Гудмунда через год после пленения. Напуганный епископ пустился в бега по пустошам. Однако Арнор ожидал, что вскоре он осуществит давнюю мечту рода Асбирннгов и станет во главе Исландии. И вот, весной он получает приглашение посетить Норвегию. Стоит полагать, он ожидал, что получит одобрение от короля и придёт к власти уже через пару месяцев. Но демонстрация своей силы и дерзости королю не всегда заканчивается хорошо. Арнор скоропостижно скончался. Был ли то яд или рука убийцы, кто знает?

Узнав о смерти Арнора, Гудмунд вернулся из скитаний. Но в 1221 году вернулся не только Гудмунд. В середине лета из Норвегии в Исландию прибыл Снорри, и был избран Законоговорителем острова. Асбирнинг Арнор едва ли смог бы с этим смириться. Он видел себя на месте Законоговорителя. Но к тому времени Снорри уже заручился поддержкой норвежского короля, как и Гундмунд. А Арнор её не имел. И надо полагать, не случайно Арнор умер именно в Норвегии. Гудмуд был проводником воли норвежского архиепископа. Снорри — норвежского короля. Их воля заключалась в присоединении Исландии к королевству. Арнор постоянно мешал Гудмунду и намеревался помешать Снорри, а значит, мешал Королю и Архиепископу. Не мудрено, что он так и не вернулся из своего путешествия. Но что же было дальше.

Дальше, очевидно, пути Гудмунда и Снорри расходились. Снорри не хотел впадать в зависимость от Церкви, а Гудмунд не был намерен ему уступать. Их союз отжил своё вместе со смертью Арнора. Поэтому, не мудрено, что племянник Снорри, Туми Сигхватссон, отправился выдворять Гудмунда из Исландии уже через 3 месяца после того, как Снорри стал правителем острова. Кто бы мог воодушевить впечатлительного юношу и толкнуть на такой дерзкий шаг, если не его дядя-скальд, обещавший ему полную поддержку и протекцию как глава Исландии? К тому же, убрать с дороги Гудмунда было выгодно только Снорри, поскольку, как человек получивший церковное образование, он вполне и сам мог бы договориться с архиепископом. Так Снорри Стурлусон, скальд, окончательно укрепился у власти над всей Исландией. По сути, он стремился стать единственным звеном, которое бы связывало Исландию с Норвегией и Церковью. Это сделало бы его самым важным человеком в Северной Атлантике и дало бы ему неограниченную власть и возможности на всей территории Исландии и даже помогло бы завоевать статус в Норвегии. И именно так и вышло.

Снорри был поэтом. Но, смею разочаровать многих, рифмами политических решений он владел куда искуснее, чем рифмами скальдических стихов. Это отчётливо будет видно в дальнейшем. Об этом пойдёт речь в грядущих статьях. Не пропустите!

Данный пост посвящен ярким воспоминаниям детства. Так уж получилось, что многие из нас родились в одной стране, а живем сейчас в совсем другой. Здесь я не собираюсь обсуждать достоинства\недостатки СССР, писать "школоте не понять" и т.п. Просто память такая избирательная штука, что временами перед глазами всплывают те или иные образы, которые вызывают улыбку, пробуждают добрые и светлые эмоции. Итак "поехали", - как сказал Гагарин =)

Вкусов очень много, которые впечатались в корку, но больше всего помнится: простой черный чай, кофейный напиток, засахаренные лимонные дольки, леденцы на палочке (обязательно петушок), мороженое (эскимо и пломбир) 
и газированная вода из автоматов. По поводу воды можно даже написать целый ритуал. Подходишь, моешь стакан, достаешь копейку или трешку и вуаля - напиток струится в граненый стакан. Извольте испить.

Так вашему вниманию предлагается довольно нестандартный список "блюд", но по-моему, не один я их пробывал. Дурость конечно, но как не лизнуть таблетку сухого спирта или твердотельную мазь для лыж, которая так аппетитно пахнет. По поводу батареек тут больше рациональности, чем чего-либо. Зато разряд от кроны или "большой"батарейки до сих пор ощущается на языке. И апофеоз всему стал гудрон, который превратился в мем.

Очень ярким образом в памяти стоит школа и все что с ней связано. Не даром в одной известной песне: "С чего начинается Родина ? С картинки в твоем букваре...". Обложку букваря и математики помню вот уже тридцать с лишним лет. Отдельной строкой стоит прием в октябрята, а затем и пионеры. А еще сдача мукулатуры, вторсырья. Слеты, походы на природу, спортивное ориентирование. Школьная форма, которая не рвалась даже после всех испытаний, что выпадало на ее долю во дворе.

Раз воспоминания детства, значит игрушки. Перечислю самые-самые. У каждого уважающего советского пацана была своя армия солдатиков, огромный набор пистолетов\автоматов (войнушку ведь никто не отменял). Машина или танк на
проводах (радиоуправления еще не было, только в тематических клубах самоделкины ваяли). Ну и хиты: игра "За рулем", электроника "Ну, погоди!", настольный "хоккей\футбол" и легендарное денди в 90-ые. Можно сказать миллионы километров намотаны, СССР разгромил в н-цатый раз Канаду, мультик просмотрен после набора 999 яиц и катриджи (свой ты узнаешь из тысячи).

Из домашний агрегатов мне запомнились швейная машинка, ее неповторимый сундук в который она была упакована. Радиоприемник "Ригонда" с проигрывателем винила. Приемник запомнился тем, что принимал вражеские голоса (ыыыы). 
Взрослые любили послушать, а ты наблюдал за всем этим действом. И адский чемоданчик с фотоувеличителем. Пока соберешь его, потом все это шаманство в темноте с проявкой пленки. Красный фонарь (не путать с аналогией из-за бугра, где "Алиса в стране чудес" признана документальным фильмом), ванночки для фиксажа и проявителя, сам процесс получения фото...

Дома я и мои друзья проводили крайне мало времени. Практически все свободное время было посвящено двору и всему что с ним связано. Никаких мобильных не было и чтобы собраться компанией надо было всех обойти по домам, позвонить сложнее (мало у кого были телефоны). Мобильный нашего времени выглядел так (смотри ниже). А яркое воспоминание связано с тем, что связь по межгороду была на почте (стояли телефонные кабинки и в них можно было звонить по жетонам, более древнее были через оператора). Это было дорогое удовольствие
не помню сколько стоил 1 жетон на 1 мин разговора, но суть заключается в том, что по диаметру и весу этот жетон совпадал с 15 коп монетой.
Родственники жили по разным городам, а общение никто не отменял. Так вот меня заставляли родители на 15 коп монетах делать распилы надфилем. 
Процесс долгий и нудный, но яркий =)))

Двор. Что только не вытворяли мы на улице. Тогда не было китайских петард и вообще всей этой пиротехники, которой сейчас забиты прилавки. Но кто сказал, что отсутствие заводской продукции повод опустить руки ?! "Нет! И еще раз нет!", - был наш ответ. Обыкновенная сера, счищенная со спички, и заботливо высыпанная в изделие "пугач" гремело не хуже маститых "Корсаров" сегодня. Кстати, очень много случаев с разрывом в руках этого девайса (тут или много серы засыпал, либо трубка из которой изготавливался "пугач" хлипкая). Строительные патроны, которые раскурочивались из-за пороха и для последующего изготовления бомбочек. Или просто взрывались в кострах. Селитра - это вообще отдельная тема для повествования. Фон Браун нервно курит в сторонке. Таких запусков ракет я до сих пор боюсь =)) Капсюли разложенные на рельсах трамвая, карбид и масса вариаций с ним. И, конечно, рогатка. Злое оружие, которое в неумелых руках могло привести к травмам окружающих.

Промышляли не только озорством. Так, как мы носились по двору, я больше никогда этого уже не видел. "Войнушка" - тут даже сказать нечего, одни
эмоции. Палка могла заменить любой вид оружия. И вообще в этой игре как кто-то грамотно заметил - "главное не убить, а доказать, что ты его убил". 
Футбол. Гоняли мяч где только могли, но больше почему-то запомнилась игра "квадрат". Как мы засаживали друг друга. Сколько было крику, доказывая вылетел
ли мяч за линию или нет. Домой вообще никто не рвался, временами боялись забежать домой попить воды, чтобы не загнали. А еще учешишь куда-нить гулять, 
а потом, возвращаясь во двор, услышать от народа - "тебя мама искала" ((жесть :)))

Зимой в наш рацион игр добавлялись хоккей, катание на санках, ледяные горки (весь шик был съехать с такой на ногах и не упасть или взять коробку
от холодилька и адский пепелац готов, свалка на горке обеспечена), снежки. Но помимо этого хочу выделить игру "слона". Прыгать на спину "слона" было самое милое дело, потом раскачиваться и вот, когда все запрыгнули "слон" должен был 
пройти до условной линий 10 шагов (как бесновались мы на спинах товарищей, чтобы "слон" не дошел). Пишу сейчас это и улыбаюсь, кстати, вспомнил не менее
важную игру "ножички" с захватом территорий. Это было целое искусство завоевать кусок у противники и отстоять его.

Девчонки от нас не отставали. Очень часто играли вместе во все выше перечисленное, плюс казаки-разбойники, по первой букве в слова играли, 
но из ярких могу выделить только резиночку (где только не скакали эти газели: на перемене в школе, во дворе, даже дома) и классики, что примечательно - обе эти игры они любили в любом возрасте.

Не знаю почему, но запомнился агрегат советской сознательности и честности. Вашему вниманию представляется касса. Заходишь в автобус и сразу идешь
к ней, бросаешь 5 коп монету, вращаешь ручку, отрываешь и билет у тебя в руках. Проехать зайцем было не комильфо. Да и потом, отверстие для бросания монеток было довольно широкое и люди с тонкой кистью могли свободно дотянуться до денег, но на моей памяти такого никогда не было.

Запомнился диапроектор диафильмов. Ляжешь вечером на кровать, зарядишь "Малыш и Карлсон", луч в потолок и вот тебе домашний кинотеатр. Телевизор 
практически не запомнился. Единственное, что могу добавить это передачу "В гостях у сказки", которая открывала киносеанс. Адская баба Яга и ты один дома (такие ужасы и страсти).

Новый год ассоцируется с елкой, мандаринами, оливье. С дедом Морозом - нет, как-то не верил я в него. У многих были одинаковые игрушки на елку, мишура и прочее. На Нг старались обильно накрыть стол. Всякие разные вкусняшки я попробывал именно там. Возвращаясь к пиротехники, то в продаже были доступны только хлопушки и бенгальские огни. Можно продолжать и дальше, но обещал только яркие воспоминания. Засим откланиваюсь. Спасибо за внимание, надеюсь, у кого-то вызвал улыбку, а может и что-то напомнил. Это было детство и больше его никогда не будет, а жаль. Всем добра ! (картинки взяты из гугла)

Парадокс Ферми

Парадокс Ферми — отсутствие видимых следов деятельности инопланетных цивилизаций, которые должны были бы расселиться по всей Вселенной за миллиарды лет своего развития. Парадокс был предложен физиком Энрико Ферми, который подверг сомнению возможность обнаружения внеземных цивилизаций, и связан с попыткой ответить на один из важнейших вопросов современности: "Является ли человечество единственной технологически развитой цивилизацией во Вселенной?".

А вот и сам Ферми (http://novopetrivske-osoba.edukit.mk.ua/vidatni_fiziki/enriko_fermi):

Этот парадокс не имеет решения. Самое лучшее, что мы можем сейчас предложить, — это возможные объяснения. И если вы спросите у десяти различных учёных, какое из них они считают наиболее близким к истине, то получите десять различных ответов. Сейчас нам забавно читать, как мыслители прошлого всерьёз обсуждали форму Земли, вращается ли Солнце вокруг Земли, метает ли Зевс молнии. Эти измышления кажутся нам такими примитивными и невежественными. Так вот, сейчас мы примерно на том же уровне обсуждаем и нашу тему.

Есть такое понятие, как шкала Кардашева (http://tobetop.ru/node/434), которая делит разумные цивилизации на 3 обширные категории, основываясь на количестве энергии, используемой ими:

– цивилизация типа 1 имеет возможность использовать всю энергию своей планеты. Мы с вами не вполне тип 1, но близко (Карл Саган вывел формулу на основе этой шкалы, согласно которой мы — цивилизация типа 0.7);

– цивилизация типа 2 способна использовать всю энергию своей звезды. Наши ничтожные мозги первого типа не способны представить, как это можно осуществить, но мы стараемся изо всех сил, воображая вещи наподобие сферы Дайдсона (www.astronet.ru/db/msg/1180322);

Рассматривая подробнее наиболее известные объяснения для парадокса Ферми, можно разделить их на две большие группы:

1) объяснения, исходя из которых, отсутствие признаков существования цивилизаций второго и третьего типов указывает на отсутствие таких цивилизаций;

2) объяснения, которые подразумевают, что такие цивилизации существуют, но мы не видим и не слышим ничего по каким-то другим причинам.

Объяснения первой группы: отсутствие признаков существования цивилизаций 2-го и 3-го типов указывает на отсутствие таких цивилизаций.

Те мыслители, которые разделяют объяснения первой группы, указывают на так называемую "проблему не-исключительности", которая отвергает любые теории наподобие "Высокоразвитые цивилизации существуют, но ни одна из них не сделала попытки контакта с нами, потому что бла-бла-бла...". Сторонники первой группы, исходя из рассчитанного значительного количества (многих тысяч или даже миллионов) высокоразвитых цивилизаций, полагают, что хотя бы одна из них должна стать исключением из такого правила. Даже если теория верна для 99,99% цивилизаций, то даже 0,01% так или иначе проявили бы себя, и мы были бы осведомлены об их существовании.

Из этого следует, утверждают сторонники первой группы, что ни одной высокоразвитой цивилизации просто не существует. А поскольку расчёты предполагают, что тысячи подобных цивилизаций должны присутствовать только в нашей галактике, то, возможно, существует что-то ещё.

Это "что-то ещё" называется тотальный пиздец всему живому Большой фильтр.

Теория Большого фильтра утверждает, что в какой-то точке процесса эволюции от примитивных бактерий до цивилизации типа 3 существует барьер, в который упираются все или почти все формы жизни. Этакий скачок в неторопливом эволюционном развитии, совершить который для формы жизни крайне маловероятно или вообще невозможно. Этот скачок и является Большим фильтром.

Если эта теория верна, то возникает вопрос: в каком именно месте временной шкалы находится Большой фильтр?

Как-то так получается, что когда речь заходит о судьбе человечества, этот вопрос вдруг становится самым важным. В зависимости от возможного расположения Большого фильтра мы сталкиваемся с тремя различными сценариями: 

1) мы необычные, 

2) мы первые, 

3) мы обречены.

1) Итак, допустим, что мы необычные (Большой фильтр позади нас)

Есть надежда, что Большой фильтр уже позади, мы умудрились преодолеть его, а это может означать, что, в общем, для форм жизни крайне необычно достигать нашего уровня развития. Шкала снизу показывает только два вида жизни, преодолевших Фильтр, и мы — один из них.

Этот сценарий объясняет, почему нет признаков цивилизаций типа 3; но также это означает, что мы можем быть одним из редчайших исключений, продвинувшихся настолько далеко.

Это даёт нам некоторую надежду. На первый взгляд вышесказанное звучит примерно как утверждения пятисотлетней давности о том, что Земля — центр Вселенной, и намекает на то, что мы какие-то особенные, необычные. Тем не менее, так называемый эффект "систематической ошибки отбора" как раз объясняет любые утверждения о собственной уникальности: это неотъемлемая часть "истории успеха" любой разумной жизни и, — вне зависимости от того, является ли разумная жизнь действительно необычной либо напротив, вполне распространённой, — умозаключения и выводы, к которым она придёт, будут идентичными. Всё это вынуждает нас признать, что быть особенными — действительно одна из возможных вероятностей.

И если мы уникальные, то когда именно мы стали такими, то есть какой именно этап, остановивший почти всех, мы всё же преодолели?

Одна из возможностей: Большой фильтр был в самом начале (возможно, для жизни чрезвычайно необычно вообще зародиться). Эта возможность — вполне реальная, поскольку на Земле процесс зарождения жизни занял примерно миллиард лет, а также по той причине, что, несмотря на то, что мы очень давно стараемся повторить этот процесс в лабораториях, успеха так и не достигли. Если тут действительно был Большой фильтр, то вполне вероятно не только отсутствие другой разумной жизни, но и отсутствие любой другой жизни в целом.

Другая возможность: Большим фильтром был переход от простых доядерных клеток-прокариотов к сложным ядерным клеткам-эукариотам. После возникновения, прокариоты оставались в неизменном виде на протяжении почти двух миллиардов лет, пока не произошёл эволюционный скачок к усложнению и появлению клеточного ядра. Если именно здесь был Большой фильтр, то это означает, что Вселенная кишит простыми клетками-прокариотами, а более сложные формы жизни практически отсутствуют.

Существует ещё несколько возможностей. Некоторые даже полагают, что наш недавний скачок к homo sapiens и есть тот самый Большой фильтр. И хотя скачок от полу-разумной (шимпанзе) к разумной жизни (люди) на первый взгляд не кажется таким поразительным, то вот некоторые отвегают идею неотвратимой эволюции по принципу "вскарабкаться наверх": "Так как эволюция не стремится к какой-либо определённой цели, а просто происходит. Она использует адаптацию, наиболее подходящую для данной экологической ниши. И тот факт, что на Земле такая адаптация привела к технологическому развитию лишь однажды, позволяет предположить, что подобный исход необычен и, без сомнения, ни в коем случае не является конечной точкой в эволюции общего древа жизни".

Большинство скачков не квалифицируются как кандидаты на Большой фильтр. Любой возможный Большой фильтр должен быть каким-то событием с вероятностью выпадения нужной комбинации "один-к-миллиарду". По этой причине, например, скачок от одноклеточных организмов к многоклеточным исключается, поскольку это произошло, как минимум 46 раз (http://www-eve.ucdavis.edu/grosberg/Grosberg%20pdf%20papers/2007%20Grosberg%20%26%20Strathmann.AREES.pdf), в изолированных друг от друга точках, только на нашей планете. По той же причине, если мы когда-нибудь найдём окаменевшую клетку-эукариот на Марсе, это событие исключит вышеупомянутый скачок "от простой клетки к сложной" (как и любой последующий во всей эволюционной цепочке), потому что если такое произошло сразу и на Земле и на Марсе, то, очевидно, это не та штука с вероятностью "один-к-миллиарду", которую мы ищем (хотя Терри Пратчетт утверждал, что вероятность исхода события в 1 к 100000000 равна 1 (привет "Плоскому Миру"!)).

Если мы и в самом деле необычны, то это могло произойти и по счастливому стечению биологических обстоятельств, но также нашу необычность можно объяснить так называемой гипотезой уникальной Земли, которая предполагает, что, несмотря на обилие землеподобных планет, именно конкретные особенности Земли — будь то специфика нашей Солнечной системы, взаимоотношения между Землёй и Луной (такой большой спутник необычен для маленькой планеты и сильно влияет на погодные условия и поведение океанов), или нечто иное, связанное непосредственно с самой планетой — чрезвычайно способствуют возникновению и развитию жизни.

2) Теперь допустим, что мы первые

Если же мы ни необычные, ни первые, то мыслители первой группы сходятся на том, что Большой фильтр ждёт нас в будущем. Такой сценарий предполагает, что жизнь регулярно развивается до уровня, подобного нашему, но что-то препятствует в последующем развитии и достижении уровня сверхразума почти во всех случаях, и не похоже, что мы станем исключением.

Возможно, будущим Большим фильтром станет регулярно повторяющееся естественное катастрофическое явление, как, например, вышеупомянутый гамма-всплеск, ведь, к сожалению, они не прекратились, и это только вопрос времени, когда вся жизнь на Земле будет уничтожена одним из таких выбросов энергии. Другой кандидат на роль фильтра — возможная неотвратимость самоуничтожения цивилизации по достижению определённого уровня технологического развития.

Какие моторы используют на мотоциклах?

Участница Варшавского восстания приводит себя в порядок, глядя в карманное зеркало после налета немецкой авиации на Злотой улице. 1944 год.

Ученые предложили использовать мертвецов для донорства спермы

Посмертное получение спермы решит проблему с нехваткой доноров, считают британские исследователи. В странах, где донорство не анонимно, это позволит увеличить количество мужчин, согласных пожертвовать свою сперму.

Так, в Великобритании, где действуют строгие ограничения на донорство спермы, в 2011—2013 годах ежегодно регистрировались лишь около 580 новых доноров, включая тех, кто сдавал сперму для конкретной женщины или пары. Хотя их число возросло по сравнению с 2004 годом, когда были зарегистрированы 237 доноров, спермы на всех, кто хочет завести ребенка от донора, не хватает, и регулирующие органы вынуждены прибегать к импорту донорских образцов из других стран.

Законы, ограничивающие донорство спермы, есть во многих странах. Так, в Китае эякулят одного донора может использоваться для оплодотворения не более чем пяти женщин. В США количество детей от одного донора государством не регулируется, но рекомендуется отказаться от использования материала после рождения 25 детей на 800 тыс. населения. В России основанием для отказа становятся 20 детей на 800 тыс. населения.

«Нет оснований полагать, что спрос на донорскую сперму снизится, — отмечают исследователи. — Несоответствие между спросом и предложением, скорее всего, сохранится».

В связи с этим они предлагают использовать в качестве доноров умерших мужчин.

Для этого используется электрическая стимуляция или хирургическая операция. После этого материал замораживается и используется. Ситуация мало чем отличается от донорства органов, считают они.

«Если с моральной точки зрения приемлемо, что люди могут жертвовать ткани и органы для облегчения страданий других людей при различных болезнях, мы не видим причин, по которым нельзя так делать при страданиях от бесплодия», — пишут исследователи.

Сегодня уже существуют прецеденты по рождению детей от мертвых доноров — так, в 2018 году богатая британская семья добилась взятия сперматозоидов у своего сына спустя трое суток после его гибели в автокатастрофе. С помощью суррогатной матери врачам удалось добиться рождения мальчика.

«Мы не знаем, как использование спермы от мертвого донора психологически повлияет на детей, — признается Паркер. — Но для некоторых людей, которых беспокоит возможное общение ребенка с донором в будущем, это может стать положительным моментом».

Профессор Алан Пэйси из Шеффилдского университета категорически не согласен с таким предложением — по его словам, общество достаточно далеко продвинулось в налаживании контактов между донорами спермы и их детьми, и использование спермы мертвецов — это шаг в прошлое.

«Я бы предпочел, чтобы мы направили силы на привлечение более молодых, здоровых мужчин, желающих стать донорами, которые будут еще живы, когда зачатый с помощью их спермы ребенок начнет ими интересоваться, — говорит Пэйси. — У них должна быть возможность контактировать».

В Великобритании и ряде других стран донорство спермы не анонимно, и после 18 лет дети могут связаться со своими биологическими отцами. Отсутствие анонимности, а также объем консультаций, которые придется пройти перед процедурой, отталкивают многих доноров. Однако если мужчина согласится пожертвовать сперму посмертно, это никак не скажется на его жизни, подчеркивают исследователи. Необходимые данные о его здоровье и качестве материала можно будет получить и после смерти.

Британский кетчуп

Кетчуп

Мы можем наблюдать интересное явление, как русский переводчик насилует британского журналиста.

15 невероятных фактов, о которых вы, скорее всего, не знали

В мире есть множество вещей, которые не обязательны к изучению, но все-таки невероятны интересны и поучительны. Мы подобрали для вас 15 забавных и удивительных фактов, которые быть может изменять ваше мировоззрение или просто дадут пищу для ума. 

Соревнования сумоистов - напугай ребенка 

Бордель с системой льгот

Парижский бордель «Один Два Два», работавший в 1920-1940-х годах был, вероятно, первым борделем с системой льгот. Так, каждый четверг, в нём устраивались так называемые «вечера разбитых лиц», во время которых в борделе бесплатно обслуживались изувеченные ветераны Первой мировой войны.

Отче наш на всех языках Европы

Настоящая купюра в 10.000 долларов, которой можно пользоваться

Триболюминисценция или эффект Коппа-Этчеллса - свечение, возникающее в результате разлома кристаллов песка от работающих лопастей вертолета

Откуда пошла традиция спасать первыми с тонущего корабля женщин и детей

Решения, принимаемые без должного анализа проблемы, не достигающие при этом желаемого результата, и получили наименование «эффект кобры»

Копимизм - настоящая, признанная официально, религия в Швейцарии

Под взрывом первой атомной бомбы Тринити песок и конструкциии переплавились в зелённое стекло. Такие камни начали называть Тринитит и даже делать из него ювелирные украшения — о весёлое время атомных 40-50-х

Половина земного шара живет и питается благодаря создателю химического оружия

Безумный проект, по перекройке карты мира.

Слова, сказанные Герценом в "Былом и думах" о несбывшемся мечтании даровитого русского архитектора А.Л. Витберга, справедливо будет отнести к его немецкому коллеге, жившему сто лет спустя, - Херману Зергелю (1885 - 1952). Масштабам его замыслов, обнародованных в конце 1920-х годов, могли бы позавидовать даже авторы проекта переброски северных рек в СССР. В задуманном им чувствовался размах гения. Он творил новые миры с той же легкостью, с какой Пикассо рисовал картины: извлекал из пучины вод тысячи квадратных километров земли, озеленял Сахару, заливал водой пол-Африки, электрифицировал всю Европу. Если бы его планы сбылись, они стали бы настоящим памятником прогрессу, идея которого вот уже второй век горячила умы интеллектуалов. Однако если бы они сбылись, произошло бы тягчайшее преступление против нашей планеты. Еще никто не решался стереть с карты мира целое море.

По воле архитектора, все Средиземное море превращалось в строительную площадку. Все начиналось у Геркулесовых Столбов. Здесь взгромождалась плотина, на постройку которой требовалось почти в 4000 раз больше материалов, чем ушло на пирамиду Хеопса. Эта плотина длиной 35 километров и высотой до 300 метров отгораживала Средиземное море от Атлантического океана. Венчала ее башня, вознесшаяся на четыре сотни метров. Ее спроектировал Петер Беренс, один из ведущих архитекторов школы "Баухауз". Она была на 70 метров выше, чем строившийся тогда небоскреб "Эмпайр-Стейт-Билдинг".

Другая плотина, поменьше, перекрывала Дарданеллы (или в одном из вариантов соединяла Сицилию с Африкой). Море оказывалось закупорено. А уровень Средиземного моря поддерживается лишь за счет притока вод Атлантического океана. Если возвести плотину на их пути, море обмелеет, отдав свою территорию человеку.

Зодчий, главным строительным материалом которого стал рельеф, намеревался понизить уровень Средиземного моря на две сотни метров. Общая площадь моря сократится на 20%, зато между Европой и Африкой появится "ничейная полоса" площадью около 600 тысяч квадратных километров - огромный целинный простор, равный Франции и Нидерландам, вместе взятым. Соединившись, Европа и Африка постепенно превратятся в один экономический и хозяйственный регион - Атлантропу.

В те годы все мечтали о новых глобальных проектах. На востоке Европы строили "новый мир", в Центральной Европе - "новый порядок", в Северной Америке насаждали "новый экономический курс", а к югу от Европы из пучины вод должен был показаться новый континент - Атлантропа.

В устьях рек и проливах планировалось построить восемь электростанций - самой мощной была бы, конечно, Гибралтарская ГЭС. Каждую секунду 88 тысяч кубических метров воды вращали бы турбины, вырабатывая электроэнергию для всей Европы. Гибралтарский пролив, восхищенно писал Зергель, "это почти двенадцать Ниагарских водопадов. Природа вершит это многие тысячи лет, а человек даже не пытается воспользоваться". А ведь "запасы угля спустя несколько столетий будут исчерпаны!" Станция мощностью 50 тысяч мегаватт - вот он, новый образ Геркулесовых Столбов, несущих свет Европе.

На первый взгляд, эта фантазия архитектора, возомнившего себя географом, экономистом и политологом, достойна присутствия разве что на страницах романов Жюля Верна и Герберта Уэллса. Однако она увлекла многих его коллег - тем более что была осуществима. Перечень специалистов, помогавших Зергелю, читается, как справочник "Кто есть кто в истории архитектуры": Петер Беренс, Ханс Пельциг, Фриц Хегер, Эмиль Фаренкамп, Эрих Мендельсон, Корнелис ван Эстерен...

Если обратиться к традиционной для того времени лексике, это был триумф человеческой воли, бросившей вызов Природе. И вызов был брошен вовремя. Двадцатые годы минувшего века стали благодатным временем для утопий. Все, что прежде считалось невозможным для человека, теперь было позволено: в архитектуре, технике, науке, политике - и от утопий страдали уже не только народы, партии или общественные классы, но и природные феномены.

Любые утопии живут либо нашими надеждами, либо страхами. Первая мировая война не принесла в Европу стабильности. Сразу по ее окончании стали назревать кризисы. Многие со страхом смотрели в будущее, ожидая повторения бессмысленной бойни. А вот надежды других на "мир во всем мире" питали и такие проекты, как "Атлантропа". Вместо войн за жизненное пространство Зергель предлагал европейцам расширить его сообща, не истребляя ради новых "житниц Европы" целые народы, а осушая моря и орошая пустыни.

Эти же проекты призваны были раз и навсегда покончить с проблемами, одолевавшими европейцев, в числе которых назывались социальные и межгосударственные противоречия, перенаселенность Европы, безработица, нехватка территорий, а также наметившийся дефицит энергоресурсов, что грозил остановкой фабрик, заводов и транспортных систем. Европа нуждалась в неисчерпаемом источнике энергии. Так родился необычный геополитический проект. Зергель, словно Христос, обещал "исцелить всех страждущих". Гибралтарская ГЭС могла вырабатывать сказочное количество тока. На дне Средиземного моря хватило бы места для строительства сотен новых крупных городов и организации многих тысяч фермерских хозяйств. Однако секрет изобилия заключался в коллективном, добрососедском сотрудничестве всех европейских стран - ни одна из них в одиночку не могла справиться с проектом "Атлантропа". Если европейцы хотят жить в достатке, без кризисов, им надо научиться жить в мире - такова была утопия технократа Зергеля. С объединением Европы отойдут в прошлое бесконечные конфликты и войны между народами, населявшими ее.

Все это говорилось за несколько лет до начала Второй мировой войны. Но правительства европейских стран были равнодушны к доводам и призывам. Пророков не слушают, даже если они вещают от имени модной религии прогресса. Ну а мечту о "единой Европе" - в этом убедились современники Зергеля - проще решать, объявляя войну соседям. Но как же родилась идея Атлантропы?

В свое время Зергель был поражен, прочитав в одной из книг Герберта Уэллса ("The Outline of History") о том, что во времена неандертальцев Средиземное море-де полностью пересохло, перегороженное цепью гор в районе Гибралтара и лишь после таяния ледников бассейн его вновь наполнился водой. Сегодня слова Уэллса вызовут скептическую улыбку у географов, но Зергель безоговорочно поверил в этот рассказ.

Особой популярностью проект "Атлантропа" начал пользоваться после 1929 года, когда разразился экономический кризис, и миллионы людей вмиг стали безработными, а то и бездомными. Проект обещал постоянную работу множеству людей на десятилетия вперед, и с каждым годом объем работ только увеличивался.

Нужно было строить новые города, перестраивать старые, прокладывать линии электропередачи, автомобильные и железные дороги, рыть каналы, добывать полезные ископаемые на бывшем дне моря. И сколько еще найдется дел на расчищенной от волн земле?

Период экономического кризиса на рубеже 1920-1930-х годов был временем мегаломании. Проект Гибралтарской плотины и осушения Средиземного моря - не первый и не последний.

В начале тридцатых годов немецкие инженеры мечтали осушить еще и большую часть Северного моря. Предлагалось возвести две огромные дамбы: одну - между Дувром и Кале, а другую - между восточным побережьем Англии и западным берегом Ютландии. Если бы проект был реализован, территория Германии значительно увеличилась бы. Площадь новых земель, завоеванных для Рейха не военными, а строителями, равнялась бы площади Швейцарии и Австрии, вместе взятых. Впоследствии власти страны предпочли все же воевать, и история пошла другим путем.

А вот в Нидерландах подобный проект удался. В 1927-1932 годах здесь отгородили от моря залив Зейдер-Зе, обнеся его дамбой, протянувшейся на 30 километров. Образовалось пресноводное озеро Эйсселмер площадью 220 тысяч гектаров. Позднее часть его осушили, и земли, отнятые у моря, превратились в пастбища и поля. На этом фоне не такими безумными казались планы Хермана Зергеля. Наоборот, они разрешали многие жгучие проблемы современности. Именитые архитекторы соглашались даже бесплатно помочь ему в "архитектоническом оформлении новых территорий". Светила европейского модерна вычерчивали "идеальные города" будущего, что вырастут на равнинах, вознесшихся из пучины вод, или заново планировали облик крупнейших европейских портов - Генуи, Неаполя, Мессины, оказавшихся вдали от моря.

Сам Зергель немало размышлял о том, как вдохнуть жизнь в старинные города, "севшие" по его воле "на мель". Так, обводной канал длиной в несколько сот километров возвращал Венеции море. Город сохранял средневековый колорит. Жизнь его, как встарь, отражалась в зеркале вод. Речные трамвайчики - вапоретто, - подчиняясь фантазии немецкого творца, все так же курсировали по своим маршрутам, а гондольеры, "при свете Веспера" распевая "Торкватовы октавы", по-прежнему ловко сохраняли равновесие, какой бы шаткой ни была почва под их ногами. Но шатким, иллюзорным было благополучие всей Венеции, видимость которого создавало раскинувшееся неподалеку водохранилище. Оно не давало пересохнуть каналам, подобно тому, как машины, спрятанные за сценой, не дают замереть жизни на театральных подмостках.

Архитектор, правивший судьбами мира, как Бог, мог предложить им лишь два варианта: переселиться в новые города - все эти "Нью-Генуи" и "Нью-Мессины", которые будут построены вдоль новой береговой линии, либо все так же жить в старинных городах, ставших музеями под открытым небом, но жизнь будет пульсировать в стороне от них.

Сам же он все развивал свои фантазии, вмешиваясь в геополитику, как в геологию, и пуская весь прибыток территорий, доставшихся вследствие мелиорации марины, на строительство новой империи (архитектура дамб и мостов, надо полагать, была для него теперь мелка). Африка и Европа навязчиво сливались в одно целое, стягиваемые шнурами автомобильных и железных дорог, как рыхлое тело - корсетом. Новая часть света - Атлантропа - была по-настоящему велика, чтобы бросить вызов и Америке, и Азии.

Зергель писал, что мир будет разделен на три огромные части, "три великих А": Америку, Азию, Атлантропу. Лишь соединив интеллектуальный потенциал Европы и сырьевые ресурсы Африки, удастся противостоять финансовой мощи Америки и людским резервам Азии.

Ради этой славной цели миллион рабочих круглые сутки в четыре смены возводил бы великую дамбу. Кстати, архитектор, готовый командовать такой армией строителей, даже не задумывался над тем, как доставлять их на стройплощадку, как организовать их питание, снабжение, проживание. Все это - мелочи перед задачами планетарных масштабов. Свою армию он - одно интервью - навербует из безработных или - нет, нет, скажет в другой раз, - здесь будут работать заключенные. Так на другом конце Евразии, у Геркулесовых Столбов, возникнет призрак ГУЛАГа, а рабочий лагерь под Гибралтаром будет все больше напоминать Дмитровлаг.

А куда, к слову, переселят жителей затопленных районов Заира? Автора проекта не интересовал этот вопрос. Он лишь жестко заметил:

"Если белые собираются надолго завладеть Африкой, то черных должно быть не намного больше, чем их".

Африка была для него пространством без народа, пустым местом, которое следовало заселить европейцами. Гениальный визионер был все-таки человеком своего времени.

Как это часто бывает (свежий тому пример - нефтепровод на берегу Байкала), работу над проектом приостановили вовсе не протесты местного населения, весь уклад жизни которого мог пострадать по прихоти одного технократа. Все решила власть. Мудрый, незаменимый правитель. Гитлер.

Поначалу Зергель рассчитывал на помощь нацистов, завязывая нужные контакты в гитлеровской верхушке и знакомя ответственных лиц с планами будущей новостройки. Однако в Третьем рейхе скоро охладели к этому проекту. Нацисты не пылали стремлением "на века вперед канализировать тягу к военным авантюрам и преступлениям, заставив европейцев вовсю строить и строить", писал немецкий историк Вольфганг Фойгт, автор книги "Атлантропа. Сотворение мира в Средиземноморье. Одна архитектурная мечта современности". Конечно, Гитлер, как и Зергель, тоже любил поговорить о "расширении жизненного пространства". Но там, где один мечтал сразиться с морем на юге, другой хотел отобрать плодородные земли на востоке, "не по чину" занятые славянами.

К этому прибавились идейные конфликты Зергеля с наци. Он был пацифистом и открыто надеялся, что совместное возведение плотины примирит европейцев. Однако вожди НСДАП меньше всего хотели слушать миролюбивого визионера, звавшего лишь на бой с Природой, но не с людьми. Справедливости ради, следует признать, что и попытка осушить Средиземное море могла бы обернуться такой же крупной - только экологической - катастрофой, как окончательное решение всех проблем, предложенное нацистами.

И наконец, о личном. По нюрнбергским законам о чистоте расы, Зергель осквернил арийскую кровь, ведь его жена, Ирена, с которой он не желал расстаться, была наполовину еврейкой. Опять судьбами мира - "будущим Атлантропы" - собирались манипулировать сионские мудрецы и дщери! Позднее, в разгар Второй мировой войны, Зергелю запретят даже публиковать статьи, превратив Атлантропу в еще одну крамольную мечту человечества.

Немало видных промышленников поддерживало крупный и очень прибыльный инвестиционный проект - застройку жильем и заводскими корпусами, транспортными системами и коммуникациями пустыря размером с Францию и Нидерланды.

И мало кто думал тогда о сбережении природы или угрозах ей, исходящих от человека. Да и сам Зергель не задумывался об изменениях климата, которые вызовет быстрое высыхание моря, омывающего Европу, о дальнейшем наступлении Сахары, о тектонических процессах, что произойдут, когда нагрузка на земную кору - пресловутая "толща вод" - исчезнет. Наконец, его даже не заботило, что он отвоюет у моря не тучный чернозем, а бесплодную землю, до омертвения пропитанную солью. На этой земле вместо полей и пастбищ найдется место разве что асфальту дорог, техническим коммуникациям, заводам и фабрикам.

Мы крепки задним умом. Теперь-то мы знаем, что сооружение Гибралтарской плотины приведет к экологической катастрофе невиданных масштабов. Резко уменьшится количество воды, испаряющейся с поверхности Средиземного моря, а значит - и осадков во всем регионе. Одна засуха спешит сменить другую. Уровень грунтовых вод тоже резко падает. Целинные земли, отвоеванные у моря, превращаются в пустыню. Мало того! Катастрофа будет не региональной, а мировой.

"Ведь средиземноморская вода не может бесследно исчезнуть, - пишет немецкий климатолог Штефан Рамсторф. - Она окажется в других морях. Уровень Мирового океана повысится примерно на метр. Целые прибрежные регионы будут затоплены".

Однако в то время эти возражения не приходили в голову даже критикам проекта. От Гибралтарской дамбы отказались не потому, что поняли пагубность безоговорочной веры в прогресс, а по той причине, что поверили в новое "детище прогресса" - атомную энергетику. Казалось, будущее за мирным атомом, а не за монструозными каскадами ГЭС.

Защищать памятный проект было некому. Мечта об Атлантропе умерла в день смерти ее творца. Вечером 4 декабря 1952 года он едет на велосипеде по Мюнхену, спеша на очередную лекцию, ведь он любит выступать перед публикой. Водителя автомобиля, сбившего его, так и не найдут. Сам провидец через три недели умрет от полученных травм. Пять лет спустя, на последней конференции, посвященной Атлантропе, ее участники признают, что идея изжила себя.

Европа устала от утопий, от чрезмерного напряжения сил. Европейцы хотели жить сегодняшним днем, а не строить "идеальный мир" для своих потомков. Пафос больших целей, великих строек, сверхзадач, рассчитанных на несколько поколений вперед, наконец угас. Жизнь стала приятно теплиться - как и там, у берега моря, все так же несущего свои волны.

Одним из поборников "Атлантропы" стал активный участник сионистского движения, архитектор Эрих Мендельсон. Ведь территория Палестины значительно увеличится, когда море отступит от ее берегов, а потому на Земле обетованной уместятся два государства - еврейское и арабское, - и вражды между ними не будет. Иммигранты из Европы возведут новые поселения и города на землях, отвоеванных у моря, а не у людей. Кто знает, быть может, географическая утопия, придуманная зодчим, помогла бы решить одну из болезненных проблем современности?