Девушка Рейх

Безумный проект, по перекройке карты мира.

Слова, сказанные Герценом в "Былом и думах" о несбывшемся мечтании даровитого русского архитектора А.Л. Витберга, справедливо будет отнести к его немецкому коллеге, жившему сто лет спустя, - Херману Зергелю (1885 - 1952). Масштабам его замыслов, обнародованных в конце 1920-х годов, могли бы позавидовать даже авторы проекта переброски северных рек в СССР. В задуманном им чувствовался размах гения. Он творил новые миры с той же легкостью, с какой Пикассо рисовал картины: извлекал из пучины вод тысячи квадратных километров земли, озеленял Сахару, заливал водой пол-Африки, электрифицировал всю Европу. Если бы его планы сбылись, они стали бы настоящим памятником прогрессу, идея которого вот уже второй век горячила умы интеллектуалов. Однако если бы они сбылись, произошло бы тягчайшее преступление против нашей планеты. Еще никто не решался стереть с карты мира целое море.

По воле архитектора, все Средиземное море превращалось в строительную площадку. Все начиналось у Геркулесовых Столбов. Здесь взгромождалась плотина, на постройку которой требовалось почти в 4000 раз больше материалов, чем ушло на пирамиду Хеопса. Эта плотина длиной 35 километров и высотой до 300 метров отгораживала Средиземное море от Атлантического океана. Венчала ее башня, вознесшаяся на четыре сотни метров. Ее спроектировал Петер Беренс, один из ведущих архитекторов школы "Баухауз". Она была на 70 метров выше, чем строившийся тогда небоскреб "Эмпайр-Стейт-Билдинг".

Другая плотина, поменьше, перекрывала Дарданеллы (или в одном из вариантов соединяла Сицилию с Африкой). Море оказывалось закупорено. А уровень Средиземного моря поддерживается лишь за счет притока вод Атлантического океана. Если возвести плотину на их пути, море обмелеет, отдав свою территорию человеку.

Зодчий, главным строительным материалом которого стал рельеф, намеревался понизить уровень Средиземного моря на две сотни метров. Общая площадь моря сократится на 20%, зато между Европой и Африкой появится "ничейная полоса" площадью около 600 тысяч квадратных километров - огромный целинный простор, равный Франции и Нидерландам, вместе взятым. Соединившись, Европа и Африка постепенно превратятся в один экономический и хозяйственный регион - Атлантропу.

В те годы все мечтали о новых глобальных проектах. На востоке Европы строили "новый мир", в Центральной Европе - "новый порядок", в Северной Америке насаждали "новый экономический курс", а к югу от Европы из пучины вод должен был показаться новый континент - Атлантропа.

В устьях рек и проливах планировалось построить восемь электростанций - самой мощной была бы, конечно, Гибралтарская ГЭС. Каждую секунду 88 тысяч кубических метров воды вращали бы турбины, вырабатывая электроэнергию для всей Европы. Гибралтарский пролив, восхищенно писал Зергель, "это почти двенадцать Ниагарских водопадов. Природа вершит это многие тысячи лет, а человек даже не пытается воспользоваться". А ведь "запасы угля спустя несколько столетий будут исчерпаны!" Станция мощностью 50 тысяч мегаватт - вот он, новый образ Геркулесовых Столбов, несущих свет Европе.

На первый взгляд, эта фантазия архитектора, возомнившего себя географом, экономистом и политологом, достойна присутствия разве что на страницах романов Жюля Верна и Герберта Уэллса. Однако она увлекла многих его коллег - тем более что была осуществима. Перечень специалистов, помогавших Зергелю, читается, как справочник "Кто есть кто в истории архитектуры": Петер Беренс, Ханс Пельциг, Фриц Хегер, Эмиль Фаренкамп, Эрих Мендельсон, Корнелис ван Эстерен...

Если обратиться к традиционной для того времени лексике, это был триумф человеческой воли, бросившей вызов Природе. И вызов был брошен вовремя. Двадцатые годы минувшего века стали благодатным временем для утопий. Все, что прежде считалось невозможным для человека, теперь было позволено: в архитектуре, технике, науке, политике - и от утопий страдали уже не только народы, партии или общественные классы, но и природные феномены.

Любые утопии живут либо нашими надеждами, либо страхами. Первая мировая война не принесла в Европу стабильности. Сразу по ее окончании стали назревать кризисы. Многие со страхом смотрели в будущее, ожидая повторения бессмысленной бойни. А вот надежды других на "мир во всем мире" питали и такие проекты, как "Атлантропа". Вместо войн за жизненное пространство Зергель предлагал европейцам расширить его сообща, не истребляя ради новых "житниц Европы" целые народы, а осушая моря и орошая пустыни.

Эти же проекты призваны были раз и навсегда покончить с проблемами, одолевавшими европейцев, в числе которых назывались социальные и межгосударственные противоречия, перенаселенность Европы, безработица, нехватка территорий, а также наметившийся дефицит энергоресурсов, что грозил остановкой фабрик, заводов и транспортных систем. Европа нуждалась в неисчерпаемом источнике энергии. Так родился необычный геополитический проект. Зергель, словно Христос, обещал "исцелить всех страждущих". Гибралтарская ГЭС могла вырабатывать сказочное количество тока. На дне Средиземного моря хватило бы места для строительства сотен новых крупных городов и организации многих тысяч фермерских хозяйств. Однако секрет изобилия заключался в коллективном, добрососедском сотрудничестве всех европейских стран - ни одна из них в одиночку не могла справиться с проектом "Атлантропа". Если европейцы хотят жить в достатке, без кризисов, им надо научиться жить в мире - такова была утопия технократа Зергеля. С объединением Европы отойдут в прошлое бесконечные конфликты и войны между народами, населявшими ее.

Все это говорилось за несколько лет до начала Второй мировой войны. Но правительства европейских стран были равнодушны к доводам и призывам. Пророков не слушают, даже если они вещают от имени модной религии прогресса. Ну а мечту о "единой Европе" - в этом убедились современники Зергеля - проще решать, объявляя войну соседям. Но как же родилась идея Атлантропы?

В свое время Зергель был поражен, прочитав в одной из книг Герберта Уэллса ("The Outline of History") о том, что во времена неандертальцев Средиземное море-де полностью пересохло, перегороженное цепью гор в районе Гибралтара и лишь после таяния ледников бассейн его вновь наполнился водой. Сегодня слова Уэллса вызовут скептическую улыбку у географов, но Зергель безоговорочно поверил в этот рассказ.

Особой популярностью проект "Атлантропа" начал пользоваться после 1929 года, когда разразился экономический кризис, и миллионы людей вмиг стали безработными, а то и бездомными. Проект обещал постоянную работу множеству людей на десятилетия вперед, и с каждым годом объем работ только увеличивался.

Нужно было строить новые города, перестраивать старые, прокладывать линии электропередачи, автомобильные и железные дороги, рыть каналы, добывать полезные ископаемые на бывшем дне моря. И сколько еще найдется дел на расчищенной от волн земле?

Период экономического кризиса на рубеже 1920-1930-х годов был временем мегаломании. Проект Гибралтарской плотины и осушения Средиземного моря - не первый и не последний.

В начале тридцатых годов немецкие инженеры мечтали осушить еще и большую часть Северного моря. Предлагалось возвести две огромные дамбы: одну - между Дувром и Кале, а другую - между восточным побережьем Англии и западным берегом Ютландии. Если бы проект был реализован, территория Германии значительно увеличилась бы. Площадь новых земель, завоеванных для Рейха не военными, а строителями, равнялась бы площади Швейцарии и Австрии, вместе взятых. Впоследствии власти страны предпочли все же воевать, и история пошла другим путем.

А вот в Нидерландах подобный проект удался. В 1927-1932 годах здесь отгородили от моря залив Зейдер-Зе, обнеся его дамбой, протянувшейся на 30 километров. Образовалось пресноводное озеро Эйсселмер площадью 220 тысяч гектаров. Позднее часть его осушили, и земли, отнятые у моря, превратились в пастбища и поля. На этом фоне не такими безумными казались планы Хермана Зергеля. Наоборот, они разрешали многие жгучие проблемы современности. Именитые архитекторы соглашались даже бесплатно помочь ему в "архитектоническом оформлении новых территорий". Светила европейского модерна вычерчивали "идеальные города" будущего, что вырастут на равнинах, вознесшихся из пучины вод, или заново планировали облик крупнейших европейских портов - Генуи, Неаполя, Мессины, оказавшихся вдали от моря.

Сам Зергель немало размышлял о том, как вдохнуть жизнь в старинные города, "севшие" по его воле "на мель". Так, обводной канал длиной в несколько сот километров возвращал Венеции море. Город сохранял средневековый колорит. Жизнь его, как встарь, отражалась в зеркале вод. Речные трамвайчики - вапоретто, - подчиняясь фантазии немецкого творца, все так же курсировали по своим маршрутам, а гондольеры, "при свете Веспера" распевая "Торкватовы октавы", по-прежнему ловко сохраняли равновесие, какой бы шаткой ни была почва под их ногами. Но шатким, иллюзорным было благополучие всей Венеции, видимость которого создавало раскинувшееся неподалеку водохранилище. Оно не давало пересохнуть каналам, подобно тому, как машины, спрятанные за сценой, не дают замереть жизни на театральных подмостках.

Архитектор, правивший судьбами мира, как Бог, мог предложить им лишь два варианта: переселиться в новые города - все эти "Нью-Генуи" и "Нью-Мессины", которые будут построены вдоль новой береговой линии, либо все так же жить в старинных городах, ставших музеями под открытым небом, но жизнь будет пульсировать в стороне от них.

Сам же он все развивал свои фантазии, вмешиваясь в геополитику, как в геологию, и пуская весь прибыток территорий, доставшихся вследствие мелиорации марины, на строительство новой империи (архитектура дамб и мостов, надо полагать, была для него теперь мелка). Африка и Европа навязчиво сливались в одно целое, стягиваемые шнурами автомобильных и железных дорог, как рыхлое тело - корсетом. Новая часть света - Атлантропа - была по-настоящему велика, чтобы бросить вызов и Америке, и Азии.

Зергель писал, что мир будет разделен на три огромные части, "три великих А": Америку, Азию, Атлантропу. Лишь соединив интеллектуальный потенциал Европы и сырьевые ресурсы Африки, удастся противостоять финансовой мощи Америки и людским резервам Азии.

Ради этой славной цели миллион рабочих круглые сутки в четыре смены возводил бы великую дамбу. Кстати, архитектор, готовый командовать такой армией строителей, даже не задумывался над тем, как доставлять их на стройплощадку, как организовать их питание, снабжение, проживание. Все это - мелочи перед задачами планетарных масштабов. Свою армию он - одно интервью - навербует из безработных или - нет, нет, скажет в другой раз, - здесь будут работать заключенные. Так на другом конце Евразии, у Геркулесовых Столбов, возникнет призрак ГУЛАГа, а рабочий лагерь под Гибралтаром будет все больше напоминать Дмитровлаг.

А куда, к слову, переселят жителей затопленных районов Заира? Автора проекта не интересовал этот вопрос. Он лишь жестко заметил:

"Если белые собираются надолго завладеть Африкой, то черных должно быть не намного больше, чем их".

Африка была для него пространством без народа, пустым местом, которое следовало заселить европейцами. Гениальный визионер был все-таки человеком своего времени.

Как это часто бывает (свежий тому пример - нефтепровод на берегу Байкала), работу над проектом приостановили вовсе не протесты местного населения, весь уклад жизни которого мог пострадать по прихоти одного технократа. Все решила власть. Мудрый, незаменимый правитель. Гитлер.

Поначалу Зергель рассчитывал на помощь нацистов, завязывая нужные контакты в гитлеровской верхушке и знакомя ответственных лиц с планами будущей новостройки. Однако в Третьем рейхе скоро охладели к этому проекту. Нацисты не пылали стремлением "на века вперед канализировать тягу к военным авантюрам и преступлениям, заставив европейцев вовсю строить и строить", писал немецкий историк Вольфганг Фойгт, автор книги "Атлантропа. Сотворение мира в Средиземноморье. Одна архитектурная мечта современности". Конечно, Гитлер, как и Зергель, тоже любил поговорить о "расширении жизненного пространства". Но там, где один мечтал сразиться с морем на юге, другой хотел отобрать плодородные земли на востоке, "не по чину" занятые славянами.

К этому прибавились идейные конфликты Зергеля с наци. Он был пацифистом и открыто надеялся, что совместное возведение плотины примирит европейцев. Однако вожди НСДАП меньше всего хотели слушать миролюбивого визионера, звавшего лишь на бой с Природой, но не с людьми. Справедливости ради, следует признать, что и попытка осушить Средиземное море могла бы обернуться такой же крупной - только экологической - катастрофой, как окончательное решение всех проблем, предложенное нацистами.

И наконец, о личном. По нюрнбергским законам о чистоте расы, Зергель осквернил арийскую кровь, ведь его жена, Ирена, с которой он не желал расстаться, была наполовину еврейкой. Опять судьбами мира - "будущим Атлантропы" - собирались манипулировать сионские мудрецы и дщери! Позднее, в разгар Второй мировой войны, Зергелю запретят даже публиковать статьи, превратив Атлантропу в еще одну крамольную мечту человечества.

Немало видных промышленников поддерживало крупный и очень прибыльный инвестиционный проект - застройку жильем и заводскими корпусами, транспортными системами и коммуникациями пустыря размером с Францию и Нидерланды.

И мало кто думал тогда о сбережении природы или угрозах ей, исходящих от человека. Да и сам Зергель не задумывался об изменениях климата, которые вызовет быстрое высыхание моря, омывающего Европу, о дальнейшем наступлении Сахары, о тектонических процессах, что произойдут, когда нагрузка на земную кору - пресловутая "толща вод" - исчезнет. Наконец, его даже не заботило, что он отвоюет у моря не тучный чернозем, а бесплодную землю, до омертвения пропитанную солью. На этой земле вместо полей и пастбищ найдется место разве что асфальту дорог, техническим коммуникациям, заводам и фабрикам.

Мы крепки задним умом. Теперь-то мы знаем, что сооружение Гибралтарской плотины приведет к экологической катастрофе невиданных масштабов. Резко уменьшится количество воды, испаряющейся с поверхности Средиземного моря, а значит - и осадков во всем регионе. Одна засуха спешит сменить другую. Уровень грунтовых вод тоже резко падает. Целинные земли, отвоеванные у моря, превращаются в пустыню. Мало того! Катастрофа будет не региональной, а мировой.

"Ведь средиземноморская вода не может бесследно исчезнуть, - пишет немецкий климатолог Штефан Рамсторф. - Она окажется в других морях. Уровень Мирового океана повысится примерно на метр. Целые прибрежные регионы будут затоплены".

Однако в то время эти возражения не приходили в голову даже критикам проекта. От Гибралтарской дамбы отказались не потому, что поняли пагубность безоговорочной веры в прогресс, а по той причине, что поверили в новое "детище прогресса" - атомную энергетику. Казалось, будущее за мирным атомом, а не за монструозными каскадами ГЭС.

Защищать памятный проект было некому. Мечта об Атлантропе умерла в день смерти ее творца. Вечером 4 декабря 1952 года он едет на велосипеде по Мюнхену, спеша на очередную лекцию, ведь он любит выступать перед публикой. Водителя автомобиля, сбившего его, так и не найдут. Сам провидец через три недели умрет от полученных травм. Пять лет спустя, на последней конференции, посвященной Атлантропе, ее участники признают, что идея изжила себя.

Европа устала от утопий, от чрезмерного напряжения сил. Европейцы хотели жить сегодняшним днем, а не строить "идеальный мир" для своих потомков. Пафос больших целей, великих строек, сверхзадач, рассчитанных на несколько поколений вперед, наконец угас. Жизнь стала приятно теплиться - как и там, у берега моря, все так же несущего свои волны.

Одним из поборников "Атлантропы" стал активный участник сионистского движения, архитектор Эрих Мендельсон. Ведь территория Палестины значительно увеличится, когда море отступит от ее берегов, а потому на Земле обетованной уместятся два государства - еврейское и арабское, - и вражды между ними не будет. Иммигранты из Европы возведут новые поселения и города на землях, отвоеванных у моря, а не у людей. Кто знает, быть может, географическая утопия, придуманная зодчим, помогла бы решить одну из болезненных проблем современности?

Мне такие люди не встречаются...а они повсюду

Ей хотелось хорошо выглядеть на свадьбе

Так выглядела Клэр до похудения

Девушка весила 90 кг, и своему весу она была обязана излишней любви к пицце и прочей нездоровой пище

Стивен Хокинг отвёл человечеству 1000 лет, нужно срочно улетать

Астрофизик Стивен Хокинг считает, что человечество обречено на гибель, если в ближайшую тысячу лет не покинет планету.
На самом деле на выступлении в Сиднейском оперном театре «присутствовала» лишь голограмма ученого, сам Хокинг находился в своем офисе в Кембридже, передает ABC.

Знаменитый ученый считает, что люди должны продолжать активно изучать космическое пространство. «Не думаю, что мы сможем пережить следующие 1000 лет, не покинув пределы нашей хрупкой планеты», — заявил ученый.
Хокинг также рассказал о черных дырах, одном из ключевых объектов его исследований, а конце выступления призвал зрителей стараться «смотреть на звезды, а не под ноги».
Хокинг призвал быть любопытными и несмотря на трудности жизни не сдаваться и помнить, что всегда есть что-то, в чем можно преуспеть.

Одна из присутствующих в зале девушек спросила Хокинга о «космологическом эффекте» ухода из бойз-бэнда One Direction исполнителя Зейна Малика. «Наконец-то, вопрос о чем-то действительно важном», — сказал ученый.
«Существует вероятность, что за пределами нашей вселенной находится другая вселенная. В этой вселенной Зейн все еще является участником One Direction. Эта девушка, вероятно, захочет узнать, что в другой возможной вселенной она и Зейн счастливо женаты», — ответил Хокинг.

В конце лекции Хокинг произнес знаменитую фразу из сериала «Звездный путь»: «Подхвати меня лучом, Скотти!» — и его голограмма исчезла.

Японские девушки вышивают ритуальный пояс сэннинбари. 1940-е годы.

Самые сильные яды.

1. Цианид

Цианидами называется довольно большая группа солей синильной кислоты. Они все, как и сама кислота, чрезвычайно ядовиты. В прошлом веке и синильная кислота, и хлорциан использовались в качестве боевых отравляющих веществ, и на их счету десятки тысяч жизней.

Цианистый калий тоже знаменит своей чрезвычайной токсичностью. Всего 200-300 мг этого белого порошка, напоминающего по виду сахарный песок, достаточно, чтобы убить взрослого человека буквально в течение нескольких секунд. Благодаря такой малой дозировке и невероятно быстрой смерти этот яд выбрали, чтобы уйти из жизни, Адольф Гитлер, Йозеф Геббельс, Герман Геринг и другие нацисты.

Этим ядом пытались отравить Григория Распутина. Правда, отравители подмешали цианид в сладкое вино и пирожные, не зная о том, что сахар является одним из мощнейших антидотов для этого яда. Поэтому, в конце концов, им пришлось воспользоваться пистолетом.

2. Бацилла сибирской язвы

Сибирская язва — это очень тяжелое, стремительно развивающееся заболевание, которое вызывают бактерии Bacillus anthracis. Существует несколько форм сибирской язвы. Самая «безобидная» — это кожная. Даже при отсутствии лечения смертность от этой формы не превышает 20%. Кишечная форма убивает около половины заболевших, а вот легочная форма — это почти верная смерть. Даже с помощью новейших методик лечения современным врачам удается спасти не более 5% больных.

3. Зарин

Зарин был создан немецкими учеными, пытавшимися синтезировать мощный пестицид. Но свою мрачную славу эта смертельная отрава, вызывающая быструю, но очень мучительную смерть, приобрела не на сельскохозяйственных полях, а как химическое оружие. Зарин на протяжении десятилетий тоннами производили в военных целях, и только в 1993 году его производство было запрещено. Но, несмотря на призывы к полному уничтожению всех запасов этого вещества, и в наше время его применяют как террористы, так и военные.

4. Аматоксины

Аматоксины — это целая группа ядов белковой природы, содержащихся в ядовитых грибах семейства аманитовые, в том числе и в смертельной бледной поганке. Особая опасность этих ядов заключается в их «медлительности». Попадая в организм человека, они сразу же начинают свою разрушительную деятельность, но первое недомогание пострадавший начинает чувствовать не раньше чем через 10 часов, а иногда и спустя несколько суток, когда врачам уже очень трудно что-либо сделать. Даже если такого пациента удается спасти, все равно он будет всю оставшуюся жизнь страдать от мучительных нарушений функций печени, почек и легких.

5. Стрихнин

Стрихнин в больших количествах содержится в орешках тропического дерева чилибуха. Именно из них он был получен в 1818 году французскими химиками Пеллетье и Каванту. В малых дозах стрихнин может использоваться как лекарство, повышающее обменные процессы, улучшающее деятельность сердца и лечения параличей. Его даже активно использовали в качестве противоядия при отравлениях барбитуратами.

Тем не менее это один из самых сильных ядов. Его смертельная доза даже меньше, чем у знаменитого цианистого калия, но действует он намного медленнее. Смерть от отравления стрихнином наступает примерно через полчаса ужасных мучений и сильнейших судорог.

6. Ртуть

Ртуть чрезвычайно опасна во всех своих проявлениях, но особенно сильный вред причиняют ее пары и растворимые соединения. Даже небольшие количества ртути, попавшие в организм, вызывают тяжелейшие поражения нервной системы, печени, почек и всего желудочно-кишечного тракта.

При поступлении в организм небольших количеств ртути процесс отравления идет постепенно, но неотвратимо, так как этот яд не выводится, а, наоборот, накапливается. В древние времена ртуть очень широко применяли для производства зеркал, а также фетра для шляп. Хроническое отравление парами ртути, выражавшееся в расстройстве поведения вплоть до полного безумия, в то время носило название «болезни старого шляпника».

7. Тетродотоксин

Этот чрезвычайно сильный яд содержится в печени, молоках и икре знаменитой рыбы фугу, а также в коже и икре некоторых видов тропических лягушек, осьминогов, крабов и в икре калифорнийского тритона. С воздействием этого яда европейцы впервые познакомились в 1774 году, когда на корабле Джеймса Кука команда съела неизвестную тропическую рыбу, а помои от обеда были отданы корабельным свиньям. К утру все люди тяжело заболели, а свиньи передохли.

Отравление тетродотоксином очень тяжелое, и даже сегодня врачам удается спасти менее половины всех отравившихся.

Интересно отметить, что знаменитый японский деликатес рыба фугу готовится из рыбы, в которой содержание опаснейшего токсина превышает смертельные для человека дозы. Любители этого угощения в буквальном смысле слова вверяют свои жизни искусству повара. Но, как ни стараются повара, несчастных случаев избежать не удается, и ежегодно несколько гурманов погибает, полакомившись изысканным блюдом.

8. Рицин

Рицин — это чрезвычайно сильный яд растительного происхождения. Большую опасность представляет собой вдыхание его мельчайших крупинок. Рицин примерно в 6 раз более сильный яд, чем цианистый калий, но в качестве оружия массового поражения он не использовался из-за чисто технических трудностей. Зато различные спецслужбы и террористы очень «любят» это вещество. Политики и общественные деятели с завидной регулярностью получают письма, начиненные рицином. Правда, дело довольно редко доходит до смертельного исхода, так как проникновение рицина через легкие обладает довольно низкой эффективностью. Для стопроцентного результата необходимо вводить рицин непосредственно в кровь.

9. Ви-Экс (VX)

VX, или, как его еще называют, ВИ-газ, относится к разряду боевых отравляющих газов, оказывающих нервно-паралитическое действие. Он тоже появился на свет в качестве нового пестицида, но вскоре военные стали использовать его в своих целях. Симптомы отравления этим газом проявляются уже через одну минуту после его вдыхания или попадания на кожу, а смерть наступает через 10-15 минут.

10. Токсин ботулизма

Ботулотоксин вырабатывается бактериями Clostridium botulinum, которые являются возбудителями опаснейшей болезни — ботулизма. Это самый сильный яд органической природы и один из сильнейших ядов в мире. В прошлом веке ботулотоксин входил в арсеналы химического оружия, но в то же время велись активные исследования, касающиеся его применения в медицине. И сегодня огромное количество людей, желающих хотя бы на время вернуть гладкость кожи, испытывают на себе влияние этого страшнейшего яда, который входит в состав популярнейшего лекарственного препарата «Ботокс», что еще раз подтверждает справедливость знаменитого высказывания великого Парацельса: «Все — яд, все — лекарство; то и другое определяет доза».

«Мир Юрского периода» собрал в мировом прокате рекордные $511,8 млн