Фото два парня дрочат друг другу члены

Джеймс Клавелл, автор знаменитого "Сёгуна" и ряда других не менее эпических романов о Японии и других странах Дальнего Востока.

Находился в плену до конца войны в двух японских лагерях. Один был расположен на острове Ява, а другой — печально известная тюрьма Чанги около Сингапура. В японском лагере военнопленных Чанги за годы войны содержалось около 50 тысяч военнопленных, 850 из них умерло. Это самый низкий показатель смертности среди военнопленных, в среднем в японских лагерях смертность составляла 27% от общей численности военнопленных.

Марлен Дитрих на коленях перед Константином Паустовским. 1963 год.

История одной фотографии.

Марлен Дитрих приехала в 1963 г. с концертами в Москву.

В конце концерта на сцену ЦДЛ вышел с поздравлениями и комплиментами большой начальник из кагэбэшников и любезно спросил Дитрих: "Что бы вы хотели еще увидеть в Москве? Кремль, Большой театр, мавзолей?"

И эта как бы недоступная богиня в миллионном колье вдруг тихо так ему сказала: "Я бы хотела увидеть советского писателя Константина Паустовского. Это моя мечта много лет!"

Сказать, что присутствующие были ошарашены, - значит не сказать ничего. Мировая звезда - и какой-то Паустовский?! Что за бред?! Все зашептались - что-то тут не то! Начальник, тоже обалдевший поначалу, опомнился первым, дошло: с жиру звезда бесится. Ничего, и не такие причуды полоумных звезд пережили!

И всех мигом - на ноги! И к вечеру этого самого Паустовского, уже полуживого, умирающего в дешевой больнице, разыскали. Объяснили суть нужной встречи. Но врачи запретили. Тогда компетентный товарищ попросил самого писателя. Но и он отказался. Потребовали! Не вышло. И вот пришлось - с непривычки неумело - умолять. Умолили...

И вот при громадном скоплении народу вечером на сцену ЦДЛ вышел, чуть пошатываясь, худой старик.

А через секунду на сцену вышла легендарная звезда, гордая валькирия, подруга Ремарка и Хемингуэя, - и вдруг, не сказав ни единого слова, молча грохнулась перед ним на колени. А потом, схватив его руку, начала ее целовать и долго потом прижимала эту руку к своему лицу, залитому абсолютно не киношными слезами. И весь большой зал беззвучно застонал и замер, как в параличе. И только потом вдруг - медленно, неуверенно, оглядываясь, как бы стыдясь чего-то! - начал вставать. И встали все. И чей-то женский голос вдруг негромко выкрикнул что-то потрясенно-невнятное, и зал сразу прорвало просто бешеным водопадом рукоплесканий!

А потом, когда замершего от страха Паустовского усадили в старое кресло и блестящий от слез зал, отбив ладони, затих, Марлен Дитрих тихо объяснила, что прочла она книг как бы немало, но самым большим литературным событием в своей жизни считает рассказ советского писателя Константина Паустовского "Телеграмма", который она случайно прочитала в переводе на немецкий в каком-то сборнике, рекомендованном немецкому юношеству.

И, быстро утерев последнюю, совсем уж бриллиантовую слезу, Марлен сказала - очень просто: "С тех пор я чувствовала как бы некий долг - поцеловать руку писателя, который это написал. И вот - сбылось! Я счастлива, что я успела это сделать. Спасибо вам всем - и спасибо России!"

Марлен Дитрих описывала это так:

…Однажды я прочитала рассказ „Телеграмма“ Паустовского. (Это была книга, где рядом с русским текстом шёл его английский перевод.) Он произвёл на меня такое впечатление, что ни рассказ, ни имя писателя, о котором никогда не слышала, я уже не могла забыть. Мне не удавалось разыскать другие книги этого удивительного писателя. Когда я приехала на гастроли в Россию, то в московском аэропорту спросила о Паустовском. Тут собрались сотни журналистов, они не задавали глупых вопросов, которыми мне обычно досаждали в других странах. Их вопросы были очень интересными. Наша беседа продолжалась больше часа. Когда мы подъезжали к моему отелю, я уже всё знала о Паустовском. Он в то время был болен, лежал в больнице. Позже я прочитала оба тома „Повести о жизни“ и была опьянена его прозой. Мы выступали для писателей, художников, артистов, часто бывало даже по четыре представления в день. И вот в один из таких дней, готовясь к выступлению, Берт Бакарак и я находились за кулисами. К нам пришла моя очаровательная переводчица Нора и сказала, что Паустовский в зале. Но этого не могло быть, мне ведь известно, что он в больнице с сердечным приступом, так мне сказали в аэропорту в тот день, когда я прилетела. Я возразила: „Это невозможно!“ Нора уверяла: „Да, он здесь вместе со своей женой“. Представление прошло хорошо. Но никогда нельзя этого предвидеть, — когда особенно стараешься, чаще всего не достигаешь желаемого. По окончании шоу меня попросили остаться на сцене. И вдруг по ступенькам поднялся Паустовский. Я была так потрясена его присутствием, что, будучи не в состоянии вымолвить по-русски ни слова, не нашла иного способа высказать ему своё восхищение, кроме как опуститься перед ним на колени. Волнуясь о его здоровье, я хотела, чтобы он тотчас же вернулся в больницу. Но его жена успокоила меня: „Так будет лучше для него“. Больших усилий стоило ему прийти, чтобы увидеть меня. Он вскоре умер. У меня остались его книги и воспоминания о нём. Он писал романтично, но просто, без прикрас. Я не уверена, что он известен в Америке, но однажды его „откроют“. В своих описаниях он напоминает Гамсуна. Он — лучший из тех русских писателей, кого я знаю. Я встретила его слишком поздно.

Паустовский прожил после этой встречи ещё 5 лет.

Американский писатель Генри Миллер со своими девушками.

"Если видишь женщину нагой достаточно долго, опять начинаешь обращать внимание на ее лицо".

(Генри Миллер).

Генри Миллер - американский писатель и художник. Его жизнь легла в основу его же скандальных для того времени интеллектуально-эротических романов о мире после Первой мировой и о судьбе писателя в этом мире. Самыми знаменитыми работами Миллера являются романы «Тропик Рака», «Чёрная весна» и «Тропик Козерога», составившие автобиографическую трилогию. «Сексус» (1949), «Плексус» (1953) и «Нексус» (1960) — это вторая трилогия Генри Миллера, названная «Благостное распятие» (в некоторых изданиях «Роза распятия»).

Таки с дочерью - временная японская жена Менделеева В. Д., офицера фрегата "Память Азова", сына Менделеева Д. И. 1893 год.

Мусумэ.

Временная жена - термин, обозначавший в Японии конца XIX века тип отношений между иностранным подданным и японской подданной, согласно которому на время пребывания иностранца в Японии, он получал в пользование (и содержание) «жену». Сами иностранцы, в частности русские офицеры, называли таких «жён» мусумэ, от японского - девушка, дочь.

Институт «временных жён» возник в Японии во второй половине XIX века и просуществовал вплоть до войны 1904—1905 годов. В то время российский флот, базировавшийся во Владивостоке, регулярно зимовал в Нагасаки, и на время пребывания там, некоторые русские офицеры «покупали» для сожительства японских женщин.

Традиционно с иностранным подданным заключался контракт, по которому он получал в своё абсолютное распоряжение подданную микадо, обязуясь в обмен на это предоставить ей всё необходимое содержание. Такое соглашение заключалось на месяц, и при необходимости продлевалось (однако, в своих мемуарах, великий князь Александр Михайлович, побывавший в Японии, приводит иные рамки договора: «от одного до трёх лет, в зависимости от того, сколько времени находилось военное судно в водах Японии»).

Стоимость такого контракта составляла 10-15 долларов в месяц (по мемуарам Александра Михайловича, особа, знакомившая русских офицеров с их «жёнами», делала это абсолютно бескорыстно).

Мусумэ, как правило, были девочки-подростки, не достигшие тринадцатилетнего возраста. Зачастую бедные японские крестьяне и ремесленники сами продавали своих дочерей иностранцам; иногда для бедной японской девушки такой способ был единственной возможностью заработать на приданое (и выйти впоследствии замуж).

Иногда мусумэ ошибочно сравнивались с гейшей. И, несмотря на то, что ни та, ни другая не были проститутками в обычном смысле этого слова, гейша считалась представительницей элитной профессии, и телесные ласки не входили в её обязанности, тогда как мусумэ, согласно контракту, обязана была удовлетворять своего покровителя и в постели, вследствие чего нередко рождались дети.

К таким случаям можно отнести историю с так называемой «невесткой» Д. И. Менделеева: старший сын Менделеева, Владимир, согласно воспоминаниям его сестры Ольги, будучи мичманом на фрегате «Память Азова», во время стоянки в порту Нагасаки, обзавёлся «временной женой», которая впоследствии родила от него ребёнка.

Рита Хейворт, одета в 30 фунтовое платье из жемчуга, которое впоследствии было продано с аукциона за $ 250000 , деньги собирались для Красного Креста и других благотворительных организаций. 1940 год.

Французский актёр Жан Маре в Москве во время Московского кинофестиваля. 1963 год.

Первая любовь многих дам из поколения шестидесятых. В СССР актер стал безумно популярным после трилогии о «Фантомасе». И если мужская половина ходила в кино на Луи де Фюнеса, то женская на Жана Маре.

Феликс Дзержинский, снимок из полицейского досье. 1905 год.

Среди российских революционеров встречались дворяне – лидер большевиков Ленин, например, был сыном действительного статского советника Ильи Ульянова. Бывали и выходцы из религиозных кругов – Сталин учился в духовной семинарии. Но происхождение Феликса Дзержинского было по-своему оригинальным. Его семья вела историю от польского шляхетского рода XVII века. И хотя Дзержинские не были крупными магнатами и порой служили при домах других дворянских семей, собственное имение с крестьянами у них имелось.

В детстве, как и полагается польскому дворянину, Феликс Дзержинский был очень набожен. По Закону Божьему в гимназии он получал пятёрки, активно участвовал в патриотическом кружке «Сердце Иисуса», ссорился со старшим братом, заставляя того регулярно молиться, и однажды даже заявил: «Если я когда-нибудь приду к выводу, что Бога нет, пущу себе пулю в лоб».

Преподаватель Закона Божьего в конце концов убедил Феликса не переходить из гимназии в духовную семинарию: по мнению священника, Дзержинский был слишком весёлым и кокетливым для такого служения, а кроме того, любил ухаживать за гимназистками – а те влюблялись в него по уши.

1 августа 1946 года состоялась казнь генерала Власова и группы его последователей.

Сначала руководство СССР планировало провести публичный процесс над Власовым и другими руководителями РОА в Октябрьском зале Дома Союзов, однако, опасаясь изложения подсудимыми на открытом процессе антисоветских взглядов, «которые объективно могут совпадать с настроениями определённой части населения, недовольной советской властью», руководители процесса В. С. Абакумов и В. В. Ульрих обратились 26 апреля 1946 года к Сталину с просьбой «дело предателей заслушать в закрытом судебном заседании без участия сторон», что и было сделано.

Решение о смертном приговоре в отношении Власова и других было принято Политбюро ЦК ВКП(б) 23 июля 1946 года. С 30 по 31 июля 1946 года состоялся закрытый судебный процесс по делу Власова и группы его последователей. Все они были признаны виновными в государственной измене. По приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР они были лишены воинских званий и 1 августа 1946 года повешены, а их имущество было конфисковано. Тела казнённых кремировали в Донском крематории, прах ссыпали в одну из могил невостребованных прахов Донского кладбища, куда в годы советской власти десятилетиями ссыпали прахи расстрелянных в Москве «врагов народа».

Унтер-офицер 10-го драгунского Новгородского полка Георгий Жуков. 1916 год.

За захват немецкого офицера был награждён Георгиевским крестом 4-й степени. В октябре получил тяжёлую контузию, после которой, вследствие частичной потери слуха, направлен в запасной кавалерийский полк. За ранение в бою удостоился второго Георгиевского креста, на этот раз 3-й степени.

"Начало Первой мировой войны запомнилось мне погромом иностранных магазинов в Москве. Агентами охранки и черносотенцами под прикрытием патриотических лозунгов был организован погром немецких и австрийских фирм. В это были вовлечены многие, стремившиеся попросту чем-либо поживиться. Но так как эти люди не могли прочесть вывески на иностранных языках, то заодно громили и другие иностранные фирмы - французские, английские".

(Георгий Жуков).