брест-Литовский мирный договор

Лоботомия от депрессии и героин от кашля? Медицинские мифы, которые, к счастью, остались в прошлом

Сегодня это кажется невероятным, но еще совсем недавно радиация считалась чуть ли не панацеей от всех болезней. С момента открытия в 1898 году и до 1960-х радий можно было встретить в самых разнообразных продуктах, которые свободно продавались магазинах и аптеках, косметических салонах и кафе.

На всякий случай: радий — чрезвычайно радиотоксичное вещество, которое накапливается в костях и приводит к тяжелейшим онкологическим заболеваниям. Именно от отравления радием умерла открывательница радиоактивности — Мария Склодовская-Кюри.

После открытия радиоактивности общественность и маркетологи были чрезвычайно воодушевлены новинкой. Тогда многим казалось, что вот она — панацея от любых болезней, дорога к вечной молодости и красоте. Добавлять везде и всюду радий было не просто модно, но также престижно (вещество ведь крайне дорогое) и, как казалось, очень полезно. На продуктах с радием делали состояния, тогда как многие оставались калеками и умирали.

Вот, например, целая полоса в ноябрьском номере газеты New-York Tribune от 1918 года. Бренд Radior вовсю рекламирует полезные свойства радиоактивной косметики. Крем для лица, пудра, лосьон, туалетная вода — богатые модницы могли закупиться косметикой для всех частей тела. Богатые, потому что позволить себе отдать $2 за крем могла далеко не всякая женщина (на сегодняшние цены это около $50).

В предвоенное время во Франции набрал силу бренд Tho-Radia. Его продвигал некто Альфред Кюри, который не имел никакого отношения к знаменитой чете ученых, но который активно пользовался фамилией (Кюри тогда превозносили примерно так же, как сегодня Илона Маска). Всего 0,5 грамма хлорида тория и 0,25 миллиграмма бромида радия в тюбике крема — и кожа вашего лица «будет светиться свежестью» (ну и немножко радиацией).

Радиеэндокринатор. Фото: quoracdn.net

У мужчин особым спросом пользовались разные штукенции для повышения потенции. Американец Уильям Бейли свято верил в чудодейственные свойства радия и выпускал целый «радиеэндокринатор». По сути, это пропитанная опасным веществом пластина, которую полагалось класть в трусы поближе к объекту лечения. Сам Бейли при этом хвастался, что не только пользуется своим изобретением, но и литрами хлещет «освященную» радием воду. Бизнесмен умер в 1949 году от рака мочевого пузыря.

Ревигатор. Фото: cowanauctions.com

Кстати о воде. Помните советские сифоны для приготовления газировки в домашних условиях? В США в 1920-е годы была похожая штука. Называлась она ревигатором и предназначалась для обогащения воды радием и ураном. Если кому-то было недостаточно, практически в любой аптеке можно было купить официально зарегистрированный и рекомендованный к употреблению тоник Radithor. Реклама утверждала, что эта водичка с радием вылечит рак желудка, восстановит сексуальную активность и заодно избавит от психических отклонений. Изобретатель чудо-лекарства умер от мучительной боли в результате рака челюсти и последовавшего за ним разрушения лицевых костей черепа.

Тоник. Фото: Sam LaRussa

 

Немецкая паста с радием

 

Радиоактивная косметика

Зубная паста Doramad («радиоактивное излучение повышает защиту десен и зубов, препятствует размножению бактерий и мягко полирует зубную эмаль, делая ее белой и сияющей»), шоколад с частичками радия (поможет омолодить организм), токсичный хлеб (просто полезно), игрушечный набор юного атомщика (с урановой рудой!), часы с покрашенными радиоактивной краской циферблатами… Люди более полувека верили в целительные свойства опасных радиоактивных веществ, и серьезно ограничивать их стали лишь с 1950-х годов, пока окончательно не запретили добавлять в любые продукты.

Это сложная тема, которая преследует человечество на протяжении всей его истории. Но мы опять же обратимся к XIX и XX векам.

Кокаин в качестве лечебного средства в Европе стал распространяться аккурат с середины позапрошлого века. В 1863 году французский химик Анджело Мариани получил патент на настойку с экстрактом листьев коки. Напиток стал известен по всему миру как «вино Мариани». Для здоровья рекомендовалось ежедневно выпивать по три бокала. За какие-то десять лет настойка стала столь популярной, что без нее не могла представить свою жизнь мировая богема — винчик регулярно употребляли Артур Конан Дойль, Жюль Верн и даже Папа Римский. Последний, кстати, наградил Мариани золотой звездой Ватикана.

Сохранившаяся до наших дней нераскупоренная бутылка такого вина может стоить до $100 тыс. Фото: erowz

Наркотическое вино запретили только во время Первой мировой войны. Но до этого кокаин успел здо́рово расползтись по самым разным сферам. Зигмунд Фрейд, например, активно пропагандировал (и использовал) наркотик для лечения депрессии, алкоголизма и сексуальных дисфункций.

Кокаин стал рассматриваться как идеальное «лекарство от боли». Растянули ногу? Слишком сильная менструальная боль? Замучила мигрень? У малыша режутся зубки? Можно было зайти в любую аптеку и купить сколько угодно кокаина. Некоторые официальные по сей день существующие фармацевтические корпорации даже услужливо предлагали готовые растворы для инъекций с иглой в комплекте. В начале XX века кокаин был одним из самых популярных в мире продаваемых «лекарств». Создавались целые кокаиновые картели из фармацевтических компаний! Популярности наркотика способствовали его дешевизна и тотальная распространенность.

Таблетки кокаина от зубной боли. Дешево!

Все это время люди, которые пытались вылечиться с помощью кокаина, лишь делали себе хуже. Пациенты с психическими заболеваниями лишь какое-то время действительно чувствовали себя лучше, однако после привыкания им, наоборот, становилось куда хуже, чем до «лечения». Тяжелые формы депрессии, галлюцинации, нарушения сна и многие другие проблемы, связанные с употреблением кокаина, охватили земной шар в первом десятилетии прошлого века.

В какой-то момент наконец подоспели ученые, которые рассказали о многочисленных смертях, связанных с употреблением кокаина. Оказалось, что именно лечебного действия наркотик не имеет, хотя в тяжелых случаях действительно может применяться в качестве болеутоляющего — однако уж точно не для облегчения зубной боли у детей. В 1922 году кокаин наконец-то отнесли к опасным наркотикам и запретили.

Этикетка крайне популярного сиропа на основе морфия. Малыш забывал о любой зубной боли и мирно засыпал — иногда навсегда

А вот в героине опасность распознали куда позже. Во второй половине позапрошлого века фармацевтические компании отчаянно искали, чем бы заменить широко использовавшийся в медицине для обезболивания морфий. Замена должна была обладать успокаивающим эффектом, но при этом не вызывать привыкание.

В 1890-е годы немецкий химик Феликс Хоффманн (к слову, создатель еще и аспирина), работавший в фармацевтической компании Bayer, синтезировал, как он был уверен, полностью безопасный заменитель морфия. В 1898 году на полках немецких аптек, а потом и в других странах появились флакончики под «смелым» наименованием Heroin. Названием «лекарство» обязано безвредному, как тогда считалось, побочному эффекту — эйфории с налетом героического настроения. А еще оно не только снижало боль, но и подавляло кашель.

Феликс Хоффманн и его аспирин

Героин тут же обрел невиданную популярность в качестве лекарства от кашля. Уточним, что кашель для того времени был, пожалуй, наиболее частым проявлением многих недугов. Планету то и дело сотрясали туберкулезные эпидемии, а поскольку антибиотиков еще не знали, то зачастую болезнь лечили симптоматически.

Так что, как только героин поступил в продажу, его немедленно стали выписывать против туберкулеза и простуды, а заодно при склерозе и инфарктах, от изжоги и в качестве слабительного. Всего через десять лет компания Bayer поставляла героин более чем в два десятка стран, а потом, не справляясь с производством, передала лицензию на производство наркотика Японии, Франции, Италии и другим государствам. Вскоре героин в промышленных масштабах десятками тонн выпускали 23 компании по всему миру!

Перепады настроения? Отек легких? Бред, ломка и сердечная недостаточность? Многие медики, конечно, подозревали, что все это как-то связано с употреблением героина. С другой стороны, для всего этого могли быть другие причины. Долгое время критиковать героин в открытую боялись, потому что так ты «наезжал» на признанного гения и великого изобретателя аспирина, а значит, тормозил науку и вообще был крайне непрогрессивным человеком.

Фото: reddit

Поэтому этап запрета героина растянулся на полвека. В 1920 году его запретили в США, а вот в Европе флакончики с героином можно было встретить в аптеках вплоть до 1970-х. Сегодня героин легально производят в очень небольших количествах для исследовательских целей и ради облегчения страданий безнадежно больных пациентов.

Еще одна страшная «панацея», причем из относительно недавнего прошлого. На этот раз никаких чудодейственных препаратов и химических изобретений — только руки хирурга и нож для колки льда — вот и все, что способно избавить страдающих психическими заболеваниями людей от недуга. Так считалось в середине прошлого века, когда в моду вошла лоботомия.

Основная цель лоботомии — избавить пациента от шизофрении, депрессии, навязчивых состояний. Со временем грубое вмешательство в мозг стало рассматриваться даже в качестве средства изменения характера человека. Переменчивое настроение, агрессивность и своенравность? Добро пожаловать в лоботомобиль доктора Фримена.

Эгаш Мониц. Фото: exploringyourmind

К Фримену еще вернемся, но сначала расскажем о португальском нейрохирурге Эгаше Монице. Именно он первым в 1936 году решился иссечь белое вещество, связывающее лобные доли с другими участками мозга. Тогда, правда, эта операция еще называлась лейкотомией.

Первое лечение прошли 20 буйных пациентов. После операции отмечалось, что у шести из них поведение не изменилось, семеро стали чувствовать себя лучше, а еще семерым стало совсем хорошо. «Совсем хорошо» — это означает, что люди стали пассивными, безропотными и послушными. Впрочем, в то время результат считался отличным. Правда, за дальнейшей жизнью «исцелившихся» никто не следил или не хотел следить, что и стало роковой ошибкой.

В 1949 году Мониц получил Нобелевскую премию по физиологии и медицине. Совсем скоро опекуны пациентов доктора потребуют ее забрать, а сам факт награждения Моница до сих пор очень не любят вспоминать в Нобелевском комитете. Справедливости ради стоит сказать, что португалец указывал на необходимость лейкотомии лишь в крайних случаях. А вот настоящим популяризатором варварской процедуры стал другой врач — американец Уолтер Фримен.

Он так вдохновился идеей Моница, что поставил операцию по «исправлению» людей на поток. Именно Фримен, с подачи которого и прижилось название «лоботомия», представил процедуру в качестве решения вообще любых психологических проблем. Мировой знаменитостью Фримен стал после того, как в 1941 году лоботомировал Розмари Кеннеди, сестру будущего президента США.

Доктор Фримен готовится к операции. Фото: Harris A Ewing

23-летняя девушка отличалась вспыльчивым характером и буйным нравом. Сегодня медики считают, что дело было лишь в гормональных всплесках и небольших психологических проблемах, связанных с уже тогда чрезвычайно высоким статусом ее семьи. Однако кто-то убедил отца Розмари решить проблему с помощью Фримена.

К тому времени доктор уже научился обходиться без высверливания дыры в черепе. Достаточно было взять нож для колки льда, направить острие под веко, пробить тонкую кость черепа и уже там вслепую поковыряться, кромсая лобные доли. Операция длилась всего несколько минут.

Розмари после лоботомии стала спокойной девушкой. Ее интеллект деградировал до уровня двухлетнего ребенка, она с трудом передвигалась, не могла контролировать руку и практически не разговаривала. Следующие несколько лет Розмари Кеннеди провела в психиатрической клинике, а потом до конца жизни на протяжении полувека тихонько существовала в одиноком доме подальше от людских глаз.

Розмари Кеннеди до лоботомии…

 

…и много лет спустя

 Невероятно, но случай Розмари был представлен общественности как чудо исцеления! Могучая семья Кеннеди не могла позволить себе рассказать правду о кошмарной операции, на которую девушку отправил глава семейства. Фримен же собственноручно сделал тысячи операций по лоботомии и даже разъезжал по стране на специально оборудованном лоботомобиле: приводи своих родных, плати и получай послушное растение.

Говорят, тот самый лоботомобиль

К середине XX века лоботомия стала чрезвычайно популярной процедурой в западных странах (в СССР сделали несколько сотен подобных операций, но в итоге быстро пришли к выводу об их нецелесообразности). В США ежегодно проводилось не менее 5 тыс. операций. Особенно много лоботомировали американских фронтовиков, вернувшихся со Второй мировой войны и страдавших от множества ментальных расстройств.

Всего в США успели сделать около 40 тыс. лоботомий, еще около 50 тыс. пришлось на европейские страны. Лишь в начале 1950-х кому-то пришла в голову идея узнать, как поживают пациенты, перенесшие операцию на мозге несколько лет назад. Собрали статистику и выяснили, что в 30% случаев лоботомия приводит к эпилепсии, после процедуры люди полностью теряли способность к творчеству и критическому мышлению, многие со временем становились еще более агрессивными, чем раньше (нервные волокна за десять лет могли снова прорасти в мозговое вещество).

Несколько пациентов доктора Фримена до и после операции

 

 

 

 

Постепенная деградация интеллекта, прогрессирующие речевые нарушения, постоянное недержание мочи, частичный паралич, сопутствующие эмоциональные нарушения (грубость, циничность, отсутствие эмпатии) — все это вряд ли можно было назвать выздоровлением. Кроме того, около 3% пациентов умирали во время операции от кровоизлияния в мозг.

Лоботомия перестала широко использоваться к 1960-м годам, хотя время от времени к процедуре прибегали вплоть до 1990-х. В США была создана специальная комиссия по изучению целесообразности использования лоботомии. Эксперты пришли к выводу, что в отдельных случаях процедура может иметь положительный эффект, однако в основном она нарушает права человека. Сегодня лоботомия — фактически синоним медицинского варварства.

Парадокс Ферми

Парадокс Ферми — отсутствие видимых следов деятельности инопланетных цивилизаций, которые должны были бы расселиться по всей Вселенной за миллиарды лет своего развития. Парадокс был предложен физиком Энрико Ферми, который подверг сомнению возможность обнаружения внеземных цивилизаций, и связан с попыткой ответить на один из важнейших вопросов современности: "Является ли человечество единственной технологически развитой цивилизацией во Вселенной?".

А вот и сам Ферми (http://novopetrivske-osoba.edukit.mk.ua/vidatni_fiziki/enriko_fermi):

Этот парадокс не имеет решения. Самое лучшее, что мы можем сейчас предложить, — это возможные объяснения. И если вы спросите у десяти различных учёных, какое из них они считают наиболее близким к истине, то получите десять различных ответов. Сейчас нам забавно читать, как мыслители прошлого всерьёз обсуждали форму Земли, вращается ли Солнце вокруг Земли, метает ли Зевс молнии. Эти измышления кажутся нам такими примитивными и невежественными. Так вот, сейчас мы примерно на том же уровне обсуждаем и нашу тему.

Есть такое понятие, как шкала Кардашева (http://tobetop.ru/node/434), которая делит разумные цивилизации на 3 обширные категории, основываясь на количестве энергии, используемой ими:

– цивилизация типа 1 имеет возможность использовать всю энергию своей планеты. Мы с вами не вполне тип 1, но близко (Карл Саган вывел формулу на основе этой шкалы, согласно которой мы — цивилизация типа 0.7);

– цивилизация типа 2 способна использовать всю энергию своей звезды. Наши ничтожные мозги первого типа не способны представить, как это можно осуществить, но мы стараемся изо всех сил, воображая вещи наподобие сферы Дайдсона (www.astronet.ru/db/msg/1180322);

Рассматривая подробнее наиболее известные объяснения для парадокса Ферми, можно разделить их на две большие группы:

1) объяснения, исходя из которых, отсутствие признаков существования цивилизаций второго и третьего типов указывает на отсутствие таких цивилизаций;

2) объяснения, которые подразумевают, что такие цивилизации существуют, но мы не видим и не слышим ничего по каким-то другим причинам.

Объяснения первой группы: отсутствие признаков существования цивилизаций 2-го и 3-го типов указывает на отсутствие таких цивилизаций.

Те мыслители, которые разделяют объяснения первой группы, указывают на так называемую "проблему не-исключительности", которая отвергает любые теории наподобие "Высокоразвитые цивилизации существуют, но ни одна из них не сделала попытки контакта с нами, потому что бла-бла-бла...". Сторонники первой группы, исходя из рассчитанного значительного количества (многих тысяч или даже миллионов) высокоразвитых цивилизаций, полагают, что хотя бы одна из них должна стать исключением из такого правила. Даже если теория верна для 99,99% цивилизаций, то даже 0,01% так или иначе проявили бы себя, и мы были бы осведомлены об их существовании.

Из этого следует, утверждают сторонники первой группы, что ни одной высокоразвитой цивилизации просто не существует. А поскольку расчёты предполагают, что тысячи подобных цивилизаций должны присутствовать только в нашей галактике, то, возможно, существует что-то ещё.

Это "что-то ещё" называется тотальный пиздец всему живому Большой фильтр.

Теория Большого фильтра утверждает, что в какой-то точке процесса эволюции от примитивных бактерий до цивилизации типа 3 существует барьер, в который упираются все или почти все формы жизни. Этакий скачок в неторопливом эволюционном развитии, совершить который для формы жизни крайне маловероятно или вообще невозможно. Этот скачок и является Большим фильтром.

Если эта теория верна, то возникает вопрос: в каком именно месте временной шкалы находится Большой фильтр?

Как-то так получается, что когда речь заходит о судьбе человечества, этот вопрос вдруг становится самым важным. В зависимости от возможного расположения Большого фильтра мы сталкиваемся с тремя различными сценариями: 

1) мы необычные, 

2) мы первые, 

3) мы обречены.

1) Итак, допустим, что мы необычные (Большой фильтр позади нас)

Есть надежда, что Большой фильтр уже позади, мы умудрились преодолеть его, а это может означать, что, в общем, для форм жизни крайне необычно достигать нашего уровня развития. Шкала снизу показывает только два вида жизни, преодолевших Фильтр, и мы — один из них.

Этот сценарий объясняет, почему нет признаков цивилизаций типа 3; но также это означает, что мы можем быть одним из редчайших исключений, продвинувшихся настолько далеко.

Это даёт нам некоторую надежду. На первый взгляд вышесказанное звучит примерно как утверждения пятисотлетней давности о том, что Земля — центр Вселенной, и намекает на то, что мы какие-то особенные, необычные. Тем не менее, так называемый эффект "систематической ошибки отбора" как раз объясняет любые утверждения о собственной уникальности: это неотъемлемая часть "истории успеха" любой разумной жизни и, — вне зависимости от того, является ли разумная жизнь действительно необычной либо напротив, вполне распространённой, — умозаключения и выводы, к которым она придёт, будут идентичными. Всё это вынуждает нас признать, что быть особенными — действительно одна из возможных вероятностей.

И если мы уникальные, то когда именно мы стали такими, то есть какой именно этап, остановивший почти всех, мы всё же преодолели?

Одна из возможностей: Большой фильтр был в самом начале (возможно, для жизни чрезвычайно необычно вообще зародиться). Эта возможность — вполне реальная, поскольку на Земле процесс зарождения жизни занял примерно миллиард лет, а также по той причине, что, несмотря на то, что мы очень давно стараемся повторить этот процесс в лабораториях, успеха так и не достигли. Если тут действительно был Большой фильтр, то вполне вероятно не только отсутствие другой разумной жизни, но и отсутствие любой другой жизни в целом.

Другая возможность: Большим фильтром был переход от простых доядерных клеток-прокариотов к сложным ядерным клеткам-эукариотам. После возникновения, прокариоты оставались в неизменном виде на протяжении почти двух миллиардов лет, пока не произошёл эволюционный скачок к усложнению и появлению клеточного ядра. Если именно здесь был Большой фильтр, то это означает, что Вселенная кишит простыми клетками-прокариотами, а более сложные формы жизни практически отсутствуют.

Существует ещё несколько возможностей. Некоторые даже полагают, что наш недавний скачок к homo sapiens и есть тот самый Большой фильтр. И хотя скачок от полу-разумной (шимпанзе) к разумной жизни (люди) на первый взгляд не кажется таким поразительным, то вот некоторые отвегают идею неотвратимой эволюции по принципу "вскарабкаться наверх": "Так как эволюция не стремится к какой-либо определённой цели, а просто происходит. Она использует адаптацию, наиболее подходящую для данной экологической ниши. И тот факт, что на Земле такая адаптация привела к технологическому развитию лишь однажды, позволяет предположить, что подобный исход необычен и, без сомнения, ни в коем случае не является конечной точкой в эволюции общего древа жизни".

Большинство скачков не квалифицируются как кандидаты на Большой фильтр. Любой возможный Большой фильтр должен быть каким-то событием с вероятностью выпадения нужной комбинации "один-к-миллиарду". По этой причине, например, скачок от одноклеточных организмов к многоклеточным исключается, поскольку это произошло, как минимум 46 раз (http://www-eve.ucdavis.edu/grosberg/Grosberg%20pdf%20papers/2007%20Grosberg%20%26%20Strathmann.AREES.pdf), в изолированных друг от друга точках, только на нашей планете. По той же причине, если мы когда-нибудь найдём окаменевшую клетку-эукариот на Марсе, это событие исключит вышеупомянутый скачок "от простой клетки к сложной" (как и любой последующий во всей эволюционной цепочке), потому что если такое произошло сразу и на Земле и на Марсе, то, очевидно, это не та штука с вероятностью "один-к-миллиарду", которую мы ищем (хотя Терри Пратчетт утверждал, что вероятность исхода события в 1 к 100000000 равна 1 (привет "Плоскому Миру"!)).

Если мы и в самом деле необычны, то это могло произойти и по счастливому стечению биологических обстоятельств, но также нашу необычность можно объяснить так называемой гипотезой уникальной Земли, которая предполагает, что, несмотря на обилие землеподобных планет, именно конкретные особенности Земли — будь то специфика нашей Солнечной системы, взаимоотношения между Землёй и Луной (такой большой спутник необычен для маленькой планеты и сильно влияет на погодные условия и поведение океанов), или нечто иное, связанное непосредственно с самой планетой — чрезвычайно способствуют возникновению и развитию жизни.

2) Теперь допустим, что мы первые

Если же мы ни необычные, ни первые, то мыслители первой группы сходятся на том, что Большой фильтр ждёт нас в будущем. Такой сценарий предполагает, что жизнь регулярно развивается до уровня, подобного нашему, но что-то препятствует в последующем развитии и достижении уровня сверхразума почти во всех случаях, и не похоже, что мы станем исключением.

Возможно, будущим Большим фильтром станет регулярно повторяющееся естественное катастрофическое явление, как, например, вышеупомянутый гамма-всплеск, ведь, к сожалению, они не прекратились, и это только вопрос времени, когда вся жизнь на Земле будет уничтожена одним из таких выбросов энергии. Другой кандидат на роль фильтра — возможная неотвратимость самоуничтожения цивилизации по достижению определённого уровня технологического развития.

Финский учитель питается едой, которую находит в мусорке.

Теему отказался также от туалетной бумаги. Он говорит, что ему достаточно установленного почти в каждом финском туалете ручного душа.

Сурс: https://yle.fi/uutiset/osasto/novosti/ispoved_frigana_ya_nikogda_ne_zaboleval_ot_naidennoi_v_musore_yedy/10036964

Технология переработки использованной пластиковой тары в России

Сбор сырья

Сырье закупается на мусорных полигонах, мусоросортировочных предприятиях и в частных сборниках. Закупочная цена: 25 рублей за килограмм. За один час на заводе перерабатывают 1200 килограмм пластиковых бутылок.
Переработка – процесс сезонный. С мая по сентябрь количество использованных ПЭТ- бутылок по естественным причинам возрастает.

Сортировка

Самый трудоемкий процесс – сортировка пластмассы по цветам. Пластиковые бутылки попадают в барабан, где отбивается грязь и отделяются черные металлы. Затем компьютер определяет цвет бутылки и отправляет ее в соответствующий бункер.

Цвета всего четыре : натуральный, голубой, коричневый и зеленый. После переработки получится пластик данных цветов. Именно поэтому переработанная пластмасса очень востребована среди производителей упаковки: сырье уже цветное и тратиться на дорогостоящий краситель нет нужды.
Чем грязнее тара, тем сложнее определить ее цвет, поэтому одна бутылка может пройти этап сортировки несколько раз. Затем пластик прессуют в кубы весом 200 килограмм каждый и отправляют во второй цех.

Мойка

Во втором цехе куб разбивают, бутылка снова проходит через металлодетектор и попадает в вошер с холодной водой, где отмывается грязь и песок.

В вошере с горячей водой отходит этикетка. Уже чистые бутылки попадают на ленту конвейера и проверяются вручную.

Далее пластик дробят, на выходе получают флексы – хлопья.

Флексы копятся в промежуточном силосе перед следующей мойкой. Процесс напоминает прачечную: хлопья стирают с щелочью и моющим средством, дважды полощут, отжимают. Пробки от бутылок всплывают и попадают в другую емкость, поскольку это отдельный вид пластика, который после переработки закупают производители хозтоваров.

Грануляция

В третьем цехе хлопья разрезают в измельчителе. Пыль полностью отсеивается механически, поэтому работники обходятся без респираторов. Флекс плавится при температуре 280 градусов, из расплавленного материала вытягиваются вредные вещества и крупные элементы. Затем специальная машина (фильера) выдавливает тонкие пластиковые нити (стренги).

Они охлаждаются и режутся – получаются прозрачные гранулы.

Гранулят попадает в 50-метровую башню, где под воздействием азота и высокой температуры пластик мутнеет, набирает массу и вязкость.

Продукт проводит в башне 16 часов, охлаждается и пакуется.

Готовый продукт упаковывают в мешки, затем гранулят отправляют заказчикам. 

Переработанный пластик подходит для производства упаковки, строительных материалов и нетканого полотна. Так, например, для изготовления одной полиэстеровой футболки потребуется 20 пластиковых бутылок. 

Производство валенок

Валенки в Калязине делают более 200 лет. После революции на базе местной артели появилась фабрика, которая в 1930 году переехала на нынешнее место. Во время Великой Отечественной войны она снабжала обувью солдат, в мирное время её продукцию стали покупать любители зимней рыбалки. В 1990-е фабрика была акционирована и столкнулась с проблемой снижения спроса на свою продукцию.

БЛАС РУИС

Блас Руис де Эрнан Гонсалес – конкистадор, при изучении истории жизни которого вспоминаешь то капитана Блада, то капитана Джека Воробья. Дважды бежал из плена, первым из белых ступил на землю неизведанной страны, убил короля другой и узурпировал в ней власть; оставил загадку своего исчезновения, некий «открытый финал», как конец этого приключенческого романа, достойного пера Рафаэля Сабатини.

Перед вами история, практически не описанная на русском языке и поверхностно изложенная на английском, а история, между тем, удивительная. Происходили эти события безо всяких тысяч кортесовских союзных индейцев: 100-200 человек, достигнувших всего не числом и голыми технологиями, а прежде всего мужеством, харизмой, хитростью и смекалкой. На положительных героев они походили мало – сравнение с Джеком Воробьём тут очень неслучайно. Движущей силой событий, о которых пойдёт речь, являлись не высокие устремления, а исключительно личное честолюбие с жаждой власти и богатства.

Но прежде, чем говорить о самом герое, нужно небольшое отступление, чтобы пояснить, о каких событиях идет речь. Конкиста, но не в Америке?

Колонизация Дальнего Востока вообще и Юго-Восточной Азии в частности – изначально больше дело португальцев и голландцев, нежели испанцев или кого-то ещё. Именно португальцы первыми связались с Японией и закрепились южнее; но, как известно, в 1580 году Португалия в результате династического кризиса и небольшой войны оказалась под властью Испании вместе со своими колониями.

Был и второй фактор появления испанцев в этом регионе. К концу шел лишь XVI век, а неизведанных и более-менее доступных земель становилось всё меньше. Ещё в 1573 году король Испании Филипп II издал «Ордонансы о новых открытиях». Данный документ по замыслу монарха должен был остановить Конкисту: земель, мол, и так достаточно. Даже само слово «Конкиста» фактически запрещалось.

Но маховик исторических процессов так просто не остановить: подданные Филиппа II не собирались прекращать движение. В Америке что-то сделать было уже и трудно, и бессмысленно. Трудно потому, что пределы экспансии Испании упёрлись в границы мест, где вести её было уже очень сложно; на юге нашла коса на камень с арауканами, а окончательное покорение Северной Америки вообще будет делом начала XIX века. Бессмысленно же потому, что все территории уже поделили.

В каждой колонии давно сидели свои «царьки», лебезить перед которыми ради устроения хорошей жизни за океаном хотелось далеко не всем. Даже то, что ещё не было захвачено, уже имело законных хозяев. Прошло всего-то полвека с высадки Кортеса, а личное обогащение в Новом Свете стало практически невозможным. Австралию откроют только в 1606 году, и ещё долгое время она будет малодоступна. Исследование Африки «вглубь» пока не оправдывает себя экономически.

Поэтому люди, родившиеся на какие-то 50 лет позже положенного, обратили взор на другие земли. Например, Хуан Австрийский пытался стать королём Туниса; но Северная Африка – это борьба фактически с османами, а значит, большая война. Некоторые испанские авантюристы сотрудничали с итальянцами и госпитальерами; кто-то выбирал военную карьеру на европейском театре боевых действий – воевала Испания в эти годы постоянно; кому-то достаточно было весёлого жизненного пути де Контресаса или славного служения королю по примеру Ромеро. Но всё ещё оставались безумцы, жаждущие лавров Кортеса, Писарро, Альварадо. Прийти в неизведанный белым человеком край и покорить его, дабы лично пожинать самые сладкие плоды своих завоеваний.

Блас Руис де Эрнан Гонсалес был именно из таких людей, ведомых честолюбием и алчностью на совершенно невообразимые авантюры, или, по крайней мере, такой образ он себе старательно создавал.

Наше повествование начинается с конца 1592 года: век минул с момента, как Колумб открыл Америку и де-факто колониальную эпоху. В порт Манилы, столицы Филиппин и главного оплота Испании в регионе, прибывает корабль. С него сходит на берег Блас Руис, никому не известный юноша. Ему не то 21 год, не то 23 – данные на эту тему разнятся.

Откуда он взялся, известно исключительно с его же слов, пересказанных знакомыми. Руис утверждал, что он бедный идальго родом из-под Сьюдад Реаля, что в Кастилья-Ла-Манча (земляк Дону Кихоту). По словам Руиса, изначально он прибыл из Испании в Америку. Одни утверждают, что в Перу, другие – что в Новую Испанию. Трудно сказать, путался ли в объяснениях сам Блас Руис или это уже ошибки пересказов. В любом случае, внятных следов в документах он не оставил ни в той, ни в другой американской колонии. Как именно он оказался на Филиппинах, тоже неизвестно.

Хронисты утверждали, что в Америке у Руиса была жена: то ли молодая женщина, вусмерть его «запилившая», то ли наоборот – богатая матрона, этакая мадам Грицацуева, деньги которой он использовал для организации своей авантюры. Одни пишут, что прибыл Руис в Манилу без гроша в кармане, другие полагают, что деньги у него водились. Из всех этих неясностей, а также последующих головокружительных событий и начала рождаться еще одна версия.

Блас Руис, по слухам, был замечен в странных контактах с «имперской госбезопасностью». Его неясное происхождение и отсутствие внятных следов его пребывания в Америке в совокупности с недюжинными способностями командира и невероятными конкистадорскими качествами (безо всякого военного опыта) наводили на мысль, что Блас Руис был на самом деле не тем, за кого себя выдавал, и состоял «на секретной службе Его Величества». Забегая вперед, укажем, что несколько загадочный финал жизни Руиса тоже подходит для этой теории.

Пока что никому не известный Блас Руис прибился к отряду португальца Грегориу Варгаша, который отправлялся в Тямпу (современный Вьетнам) с богатым грузом. Самого Руиса, конечно, не интересовала торговля – в его планах было завладеть властью, пусть пока ничего, кроме твёрдой руки и головы на плечах, для решения этой задачи не имелось. Но планы его были нарушены.

Дело в том, что местному монарху за некоторое время до того нагадали смерть от рук некого бородатого белого человека со шрамом на лице, поэтому появлению Руиса и Варгаша, которые, как всякие уважающие себя иберийцы, носили бороды, никто не обрадовался. От расправы спасло только отсутствие шрамов на лицах. В итоге у конкистадоров отобрали всё: корабль, груз, личные ценности, оружие и инструменты, и выпроводили к границе Камбоджи. По другой версии, существующей в источниках, никто Руиса не отпускал: он просто сбежал, что также вполне вероятно.

Ситуация была отчаянная, тут бы и сгинуть – но только не с талантами Бласа Руиса. Он принял командование над оставшимися европейцами, всего семью (испанцы и португальцы), и потребовал от первых встречных камбоджийских военных аудиенции у короля, заявив, что обладает ценными сведениями.

Возвратимся к теме «шпионской» деятельности Руиса: он не просто наговорил небылиц людям, которым сдался, и королю; каким-то неведомым образом этот человек, никого не знающий в Азии, прибывший сюда месяца три назад, действительно знал о планах Сиама (ныне Таиланд) атаковать Камбоджу.

Монарх Сатха в Ловеке, столице страны, отнёсся к донесению серьёзно: видимо, говорил авантюрист очень убедительно. Когда же информация подтвердилась, правитель возлюбил Бласа Руиса как родного (Сатха называл Руиса «сыном»). Ему же было поручено играть важную роль в подготовке к обороне Камбоджи от Сиама. Этому Блас Руис уже не очень порадовался, так как понимал: Камбодже не выиграть в этой войне.

Сиам не просто так не был колонизирован. Тайцы всегда были крайне воинственным народом с отлично организованной армией, и королевство у них было могучим, успешно претендующим на роль региональной державы. Камбоджа же, населённая кхмерами, не была ни могущественной, ни воинственной; но Руис отослал Варгаша и ещё одного своего человека, Велозу, на Филиппины за подкреплением, а сам начал готовить оборону.

Так прошло полгода. Руис объяснял камбоджийцам преимущества огнестрельного оружия (сыгравшего значительную роль через несколько лет), ждал возвращения Велозу, а также наёмных войск в союзники. Но набранные невесть где местные наёмники, как оказалось, на полпути к столице решили остановиться и дождаться определения победившей стороны. Положение стало отчаянным, надежда оставалась только на Манилу. Как выяснилось, надежда была тщетной.

Руис встретился с Велозу уже в плену у сиамцев, куда попал после сокрушительного поражения в битве. Товарищ поведал, что никаких войск ему в колонии не дали, а по пути обратно он был схвачен сиамцами, которых он убедил отпустить его для ведения неких переговоров с Испанией от имени Сиама. Руиса же, вместе с ещё двумя соотечественниками (Франсишку Мачаду и Пантелеймоном Карнеро) заковали в цепи, посадили на корабль и отправили в Сиам работать на плантациях.

На борту джонки Руису удалось поднять мятеж среди пленных кхмеров и китайских рабов (как он общался с китайцами – это вопрос о причастности его к «секретной службе»). После победы над сиамским конвоем Бласу пришлось сражаться еще и с освобожденными китайцами. В результате стычки Руис, Мачаду и Карнеро втроём перебили значительную часть бывших рабов, а оставшиеся в живых безоговорочно признали Руиса командиром. Джонка, груженая сиамскими трофеями, сменила курс и отправилась в Манилу.

С первого захода Руис не добился успеха, но теперь у него имелись деньги и репутация; новая экспедиция в Камбоджу была не за горами.

Падение Сатхи, бежавшего из своей столицы куда-то на север, вовсе не расстроило планов Руиса. Напротив, теперь он убеждал колониальные власти Манилы в том, что легко присоединит Камбоджу к владениям Испании. Вместе с Велозу (на которого Руис зла не держал) они даже составили проект договора. По этому договору, в обмен на защиту от Сиама, Камбоджа должна была стать вассалом Испании, король обязался принять христианство, и назначался генерал-губернатор. Таковым должен был стать не Руис, а Хуан Суарес Гальинато – знатный человек с военным опытом и высоким военным чином. Стоит ли говорить, что в планы Бласа Руиса такой поворот не входил? Но об этом позже.

Подготовка к экспедиции шла полным ходом; денег хватало, но людей не хватало катастрофически.

При Хуане Суаресе Гальинато было около 120-130 человек – хорошо подготовленные испанские солдаты, ничем не хуже европейских терций. Также вызвались идти за Руисом некоторые из освобождённых им кхмеров и китайцев, но и с ними численность «войска» не доходила до 200 человек. Пополнение нашлось неожиданно.

На Филиппинах оказались некие японцы, которые изъявили желание воевать на стороне испанцев. Судя по всему, это были ронины вперемешку с простыми пиратами, числом 20-30 человек (история не сохранила их имен). Скорее всего, они причисляли себя к христианам. Даже такой небольшой отряд являлся силой, тем более что испанцы имели отличное оружие и доспехи, много аркебуз. Японцы тоже снаряжены были прилично. Всё это мы хорошо знаем по книге Диего Адуарте, повествующей о доминиканцах в Юго-Восточной Азии. Адуарте был монахом, но скоро ему предстоит стать ещё и воином.

Весна 1596 года. Экспедиция, призванная заключить договор и оказать военную поддержку, уже собрана. Велозу передал сеньору Хуану Суаресу Гальинато информацию о том, что форпост в Сингапуре подвергся набегу и нуждается в срочной помощи. Рассказ изобилует реалистичными подробностями: в испанском его изложении есть фраза о том, что «гарнизон дошёл до того, что ест ящериц».

Трудно сказать, была ли это полуправда или абсолютная ложь. Так или иначе, Гальинато немедленно бросил всё и отправился в Сингапур. Блас Руис объявил, что командование переходит к нему, и, не дожидаясь возвращения формального командира, экспедиция двинулась в путь на трёх кораблях. Флагманский фрегат под командованием Варгаша, уже нам знакомого, до места не дошёл – из-за непогоды он вернулся обратно, а джонки Велозу и Руиса добрались благополучно. В активе у них имелось всего чуть более сотни человек: испанцы и отряд японцев.

На месте Бласа Руиса опять ждал неприятный, но прогнозируемый сюрприз. Старый король, который называл Руиса сыном, не вернулся ни в Ловек, ни в Пномпень. Он находился где-то на севере, предположительно в Лаосе, а место его занял узурпатор, имеющий в разных источниках разные имена – Тьхунг Прей, Парабантул, Рама Прей.

Прей был совершенно не рад испанцам. Он отказался с ними о чём-либо говорить и велел не покидать пределов порта с примыкающим к нему иностранным кварталом, занимаясь только торговыми делами. Руис и Велозу оказались в тупике, вдобавок им надо было торопиться, пока из Сингапура не вернулся их формальный командир.

Ко всему прочему, начались проблемы с китайцами, оказавшимися в том же порту. Виновных история не указывает, но после стычки, расстреляв китайцев на подходе и обратив врага в бегство, испанцы захватили китайские корабли и даже частично разграбили и сожгли китайский квартал (и это отрядом всего в 60 человек).

Прей потребовал объяснений. Местный миссионер Хименес также призывал испанцев пойти к нему на поклон. Новый королевский дворец находился не в Пномпене, а в Срей Сантор, куда добираться нужно было морем. Руис понимал, что ничего хорошего от визита к Прею ждать не придется. Он погрузил 60 человек на две большие лодки и маленькое посыльное судно (остальные оставались в порту). Отправился с ним и Адуарте.

В порту их ждали неприятности. Прей, сам же вызвавший испанцев, отказал им в приёме. У дворца у них отобрали большие лодки, оставив только малую – посыльную. Руису и Велозу передали условия короля: возместить китайцам все убытки и немедленно покинуть страну. Той же ночью испанцы собрали военный совет, описанный Диего Адуарте: «Все согласились, что кхмеры смелы только со слабыми. Уступить им сейчас означает показать им нашу слабость, а это верная смерть».

Испанцы разработали совершенно безумный в своей дерзости план, основанный на том факте, что армия малайского наёмного командира Лаксаманы, лояльного Прею, ушла на север – решать проблемы с Тямпой. Королевская резиденция и окружающий её город охранялись не так хорошо, как могла бы, поэтому испанцы решили атаковать королевский дворец, захватить в заложники короля с семьёй и вместе с ними отступить на свои корабли в Пномпень.

План был практически неосуществим: в отряде было не более 60 человек (а по некоторым источникам – лишь 40), от порта до дворца было несколько километров, и в ночи, на посыльной лодочке, полсотни человек могли доплыть к нему лишь в несколько приёмов. Около 6-10 человек должны были остаться на лодке и, захватив какое-нибудь судно, подойти к дворцу и забрать товарищей.

Адуарте вспоминал: «Я хотел остаться на баркасе с охраной. Но всё же решил, что в бою буду полезнее, и потому пошел со всеми, одетый и вооруженный, как они».

Воплотить такой план в жизнь без неожиданностей было невозможно. Блас Руис и его люди не представляли себе плана дворца и города вокруг: они никогда там не бывали. Как сообщает Адуарте, дворец оказался весьма велик и имел массу входов; окружить его было невозможно, куда идти – неясно.

Итог закономерен: поднялся шум, сбежалась охрана, сигналы об атаке разбудили весь город. Король с семьёй бросились бежать. Полсотни испанцев оказались окружены всей стражей и толпой местных жителей.

По одним свидетельствам, короля Прея застрелили во дворце, когда он убегал вместе с женщинами и детьми. По другой версии, незадачливый монарх оказался не робкого десятка (об этом пишут многие): он выехал во двор своей резиденции на боевом слоне и начал руководить войсками.

Слонов внутри периметра было уже несколько. Адуарте описывает первую встречу с этим животным ещё до появления на сцене короля, но первый слон, к счастью испанцев, испугался огня: чтобы видеть происходящее, Руис и его люди, как выражается монах-хронист, «зажигали костры», так как была глубокая ночь. На самом же деле испанцы подожгли дворец, вследствие чего будет взорван пороховой погреб (важность огнестрельного оружия была доказана кхмерам ранее, и они постепенно начали его закупать) и сгорит почти весь дворец и немалая часть Срей Сантора.

Со слона король командовал (если верить этой версии) недолго: едва выехав наперерез испанцам, он получил пулю из аркебузы и отправился в страну вечной охоты. Но вот его подданные были полны решимости расправиться с нападавшими: речь шла о тысячах человек против пятидесяти, и спасала только темнота, в которой кхмеры действовали крайне нерешительно и дезорганизованно. Дадим слово Адуарте: «Поутру они могли бы нас похоронить, бросив каждый по горсти земли. Я молился, чтобы солнце не взошло, но Господь не сотворил чуда для нас, недостойных».

Отряд королевской гвардии тем временем атаковал испанцев, причём сделал это очень умно: кхмеры наступали, петляя, чтобы не повторить судьбы короля. Увы, это им не помогло: избежав обстрела, все они погибли в рукопашной схватке с вооружённым алебардой Бласом Руисом и дюжиной его японских наёмников. В это время испанцы под командованием Велозу уже строились для прорыва к лодке. Прорыв не удался: кхмеры разрушили мост через реку, по которому атакующие прошли ранее. Это вынудило испанцев идти в обход, причём очень далеко, около 40 километров через ночь незнакомую местность и тысячи врагов.

Руис разделил отряд на три части. В авангарде (им он командовал сам) и арьергарде (командиром стал Велозу) шли стрелки под прикрытием тяжело одоспешенных родельерос и бойцов с древковым оружием. В центр согнали не имевших доспехов, в том числе самураев и раненых.

Кавалькада двинулась в путь, постоянно отбивая атаки. К счастью, аркебуз было больше требуемого, а потому они не перегрелись от постоянного огня. На высочайшую выучку солдат указывает тот факт, что арьергард отступал спиной вперёд, ведя бой и при этом не ломая строй.

По счастью, у атакующих не оказалось нормального дальнобойного оружия: они стреляли из луков, бессильных против ренессансного доспеха, хотя раненых в незащищенные руки и ноги было много. Под покровом темноты вступать в рукопашную местные опасались. Несколько раз они водили в атаку боевых слонов: но каждый раз те пугались стрельбы, разворачивались и топтали своих же.

Испанцы, по понятным причинам, шли очень медленно. Кхмеры же не пятились, не имели брони и раненых и знали местность. К тому же у них были слоны, на которых целый отряд форсировал реку, оказавшись на том берегу, куда стремились испанцы. «Мы не бросали раненных и убитых не только из милосердия. Оставь мы их, кхмеры сразу отрезали бы им головы, а это придало бы им решимости покончить с нами», – пишет Адуарте.

Шли вдоль реки примерно 14-16 часов, без остановки; дошли до Меконга, переправляться через который было не на чем, к тому же на противоположной стороне поджидал враг. Начавшийся дождь мочил фитильные замки аркебуз, и только медлительность слабо организованного противника помогла отряду избежать атаки. Дождь кончился, и пока кхмеры решали, нападать ли теперь на испанцев, стемнело. Камбоджийцы не могли воевать ночью, чего нельзя было сказать о прекрасно обученных людях Руиса; значит, действовать нужно было быстро.

В реке, несмотря на ночное время, удалось найти брод. Чтобы не выдать факта форсирования преграды, испанцы применили ту же хитрость, которая в одном из ярких эпизодов Тридцатилетней войны будет использована против них французами: закрепили на деревьях тлеющие фитили. Используя по очереди разные из них, аркебузиры обстреляли противника за спинами отступающих, создав иллюзию массовости. В то же время прямо из брода испанцы открыли огонь по кхмерам на другой стороне, причём они умудрились сделать это дважды, перезарядив оружие по грудь в воде.

В итоге отряду Бласа Руиса удалось переправиться через реку. Выйдя к устью Меконга, испанцы нашли лодки и отправили людей подать сигнал своим, сами же заняли оборону на берегу, организовав баррикады из поваленных деревьев. Подсчитали потери: ранены почти все, убитых – три (!) человека.

Несмотря на успех ночной операции, испанцы почти не имели надежды выжить. Отправленные на лодке люди вряд ли могли остаться в живых и тем более привести с собой спасительное судно, но тут им опять повезло. К месту событий как раз подошёл фрегат Хуана Суареса Гальинато, почти одновременно с началом событий добравшегося из Сингапура и тут же бросившегося по следам Руиса. Бортовой залп мощного корабля не оставил кхмерам никаких шансов на успешную атаку. Блас Руис и Диегу Велозу успешно провели погрузку своих людей на корабль.

Гальинато не оценил всего случившегося. Он твердил о возможном приходе малайского полководца Лаксаманы, о том, что теперь не с кем вести переговоры, и порицал за самоуправство. Решение его, как формального командира экспедиции, было простым: идти обратно в Манилу. Руис и Велозу наотрез отказались. Они заявили, что составленный договор предназначался не для того короля, которого они убили, так что надо отправляться в Лаос, где скрывался истинный король Камбоджи, столь дружный с Руисом, и возводить его на так удачно освободившийся трон. Вместе с ними были готовы идти ещё около 30 человек.

В 1596 году в Лаосе не бывал ещё ни один европеец. Эта страна не имела (и не имеет) выхода к морю и для белого человека была недостижима. Блас Руис не опасался трудностей, ожидающих первопроходцев, хотя добираться до Лаоса требовалось через враждебную ему Тямпу. Хуан Суарес Гальинато был вынужден согласиться: высадив на вьетнамском побережье отряд Руиса и Велозу, он, потеряв всяких интерес к правлению Камбоджей, ушёл на Филиппины.

Во враждебной стране испанцы нашли проводников и двинулись с ними через горы, в земли, где прежде не ступала нога белого человека и где располагалась столица Лаоса – город Вьентьян, в котором скрывался лояльный им король Камбоджи. Там могло ждать всё, что угодно.

После перевала через горы глазам европейцев открылась великолепная картина: плодородная равнина, на которой раскинулся прекрасный город – столица Лаоса. Никто из белых прежде не видел этих стен. Стоило только Бласу Руису назвать своё имя, как король повелел встретить испанцев как героев. Закатили великолепный пир во дворце; скудные источники описывают совершенно поразившую конкистадоров пышность лаосского королевского двора.

Несмотря на радушный прием, истинного короля Камбоджи отряд в живых не застал. Это не смутило Руиса, так как Сатха оставил наследника (имя его тоже приводится по-разному: Пхеан Тон либо Праункар), который был совсем мальчишкой, что, впрочем, было только на руку испанцам.

Выяснились и другие подробности. Оказывается, Лаксамана, которого так боялся Хуан Суарес Гальинато, давно уже предал короля, убитого людьми Бласа Руиса, и задумал короновать молодого неопытного наследника, чтобы сделать его своей пешкой. Эти планы вполне совпадали с планами испанцев.

Руис возглавил отряд, с которым Праункар выдвинулся домой. По пути отряд встретился с малайским войском Лаксаманы, который был очень сильно удивлен при виде Руиса. Между Лаксаманой и испанцами не могло быть дружбы по очевидной причине: малайцы – мусульмане, но ради достижения общей цели им пришлось друг друга терпеть.

Нужно упомянуть, что основных источников ко всему, что описано выше и ниже, существует два. Первый – это испанские миссионеры, такие как Адуарте, Хименес, Мальдонадо и Побре, достаточно много написавшие о Бласе Руисе. Второй – это камбоджийские устные предания, систематизированные востоковедами; конкретных письменных источников нет.

Итак, 1597 год. Возвести юного короля на престол удалось бескровно, и настал момент пользоваться плодами многочисленных авантюр, опасностей и трудностей.

Побре описывает дальнейшие события: «Два десятка испанцев и столько же японцев были хозяевами Камбоджи».  Праункар же, изначально не радовавшийся испанцам, сейчас не принимал никакого решения без Бласа Руиса, Велозу и Лаксаманы. Более того, он отдал европейцам целые провинции, позволив собирать с них налоги, сделав кем-то вроде герцогов.

Итак, два года Блас Руис был формально владетельным князем, а фактически – правителем Камбоджи, имея наибольшее влияние на короля. Лаксамане же он доверял меньше: малаец уже предавал. Испанцы купались в золоте и во всевозможных излишествах. Оставалось только решить вопрос с метрополией: Гальинато уже не сможет быть генерал-губернатором, эта должность принадлежит только Руису. Но это новое положение необходимо оформить документально. К счастью, речь шла не о вице-королевстве, и вопрос был в ведении филиппинского губернатора.

Как оказалось, в Маниле тем временем появился новый губернатор, Франсиско Тельо де Гусман. Он оказался куда сговорчивее прежнего, из-за пассивности которого Блас Руис попал в плен к сиамцам. Новый губернатор, получив бумаги от конкистадора, согласился дать ход старому договору и прислать испанцам внушительную военную помощь.

Первая экспедиция прошла не особо удачно: один из кораблей утонул, другие сбились с пути и оказались в Китае. Пока они пытались вернуться, губернатор де Гусман послал ещё два корабля. На одном шел Луис Ортисдель Кастильо, бывший подчинённый Гальинато, на втором командовал Луис де Вильяфанья.

Корабли шли к Руису не просто так: Блас тайно докладывал, что Лаксамана представляет собой опасность для подписания договора о вассальной присяге Камбоджи. Обретя несколько мощных кораблей с пушками и несколько сотен отличных испанских солдат, Руис почувствовал бы себя уверенно. Новая должность, подкрепленная договором, новые возможности, новые торговые пути.

Его ожиданиям вновь не суждено было сбыться: Лаксамана уже готовил восстание в день подписания договора, и успешно сорвал церемонию. Точной датировки события нет, указывается «середина 1599 года».

Конкретных сведений о бое в столице Камбоджи очень мало. Испанцы пишут о том, что до Манилы добралось лишь двое из тех, кто был в этот день на церемонии подписания: Хуан де Мендоса и некий миссионер Габриэль, их подобрал корабль Вильяфаньи. Судьба Руиса и Велозу осталась навсегда невыясненной.

Согласно основной теории, они были убиты во время восстания, согласно конспирологической – Бласа Руиса видели в Маниле, из которой он позже исчез. Если Руис и правда был не тем, за кого себя выдавал, он мог бы под другим именем заниматься чем и где угодно после провала плана. Из плена он уходил до этого дважды, а на Филиппинах его похоронили ещё после истории с сиамцами.

В любом случае, в Камбодже поставили памятник Бласу Руису как значительному человеку в истории страны, погибшему на её же земле. Уроженец деревни в окрестностях Толедо достиг всего: несколько раз лихо обвёл судьбу вокруг пальца, совершил невероятный полководческий подвиг, практически управлял государством.

Бласу Руису на момент восстания Лаксаманы не исполнилось и 30 лет.

Автор:Андрей Миллер

ВОЙНА ЗА ЗАВИСИМОСТЬ

В 12 веке вес и авторитетность скальдов в Исландии продолжают расти. Быть поэтом оказалось престижно. Если вы оказались талантливым оратором, от вас зависит какую сторону примет большинство на тинге. Если есть вопрос, всегда будут заинтересованные стороны, готовые вам хорошо заплатить за отстаивание их интересов. Но деньги были не главным – в 13 веке поэтами в Исландии были исключительно выходцы из богатых семей. И это закономерно; в любом традиционном обществе интеллектуал – всегда выходец из элит, и не важно, рассматриваем мы Египет фараонов, Афинскую демократию, Рим, Империю Каролингов или европейские общества 12-17 вв. – поэты и писатели не рождались в бедных семьях. Это социологический факт, и для Исландии исключения из него не действовали.

ПРАВИТЕЛИ-ПОЭТЫ И ПОДДЕРЖКА ИЗВНЕ

С 1230-х амбициозные Стурлунги находятся в состоянии войны с не менее целеустремлёнными Асбирнингами и Хаукдалями. В битве при Орлюггстадире 1238 года со стороны Стурлунгов погибли сразу двое скальдов. Одним был предводитель войска и всего клана Стурлунгов скальд Сигхват Стурлусон. Вторым являлся один из вождей его войска скальд Торир Стейнфиннссон. Он был захвачен в плен и обезглавлен исландцем, мстившем за убийство своего брата, погибшего в битве при Бэре годом ранее. Средневековые исландские скальды, были кем угодно, но не менестрелями и трубадурами, сжимающими арфу в руках. Они сжимали в руках оружие и писали стихи кровью врагов…

Скальды были бойцами. Зачастую, они были готовы биться за власть и свои семьи не только в словесных баталиях перед гостями Альтинга, но и на полях сражений с оружием в руках. Они боролись за власть над всей Исландией, которую давал статус Законоговорителя. 13 век был крайне богат скальдами-законоговорителями. В период с 1210 по 1253 год, из пятерых законоговорителей четверо было скальдами. Власть скальдов держалась на их харизме. Они были красноречивее простых годи, и так же хорошо образованы как священники, но формально ими не являлись. Скальды эффективно отстаивали интересы своих семей и свои собственные.

Скальды были выходцами из самых богатых семей и кланов Исландии – образование было очень дорогим. Чего могут желать самые богатые люди страны, когда дальше расти уж некуда? Только ещё большей власти, например, такой, которой обладали королевские наместники, которые вовсе были не обязаны считаться с мнением Альтинга. С другой стороны, чего оставалось желать Норвежскому королю после преодоления гражданской войны в собственном королевстве? Только исполнения воли предшественников – заполучить Исландию в собственность.

Асбирнинги, Стурлунги, Хаукдали – все они желали стать вассалами норвежского короля, получать от него поддержку, быть при его дворе, чаще выезжать в Европу, иметь фьеф в Норвегии, на родине предков. Но король не торопился раздавать милость. Хокун Старый наделял титулами поочерёдно, то Стурлунгов, то Хаукдалей, раскачивая ситуацию. В результате, Стурлунги и Хаукдали ослабили другие кланы – Асбирнингов, Свинфетлингов и Оддаверья. Однако победитель мог быть только один и Хокун продолжал свою игру. Если верх одерживали Стурлунги, он прикрывал Хаукдалей. Если наоборот – Стурлунгов. Наконец, к 1260-м, оба рода обескровили и ослабли, как и остальные. Последнее слово осталось за Хаукдалями.

ГИБЕЛЬ СТАРОЙ ИСЛАНДИИ

Самыми знаменитыми сражениями эпохи Стурлунгов были битва при Орлюггстадире (1238, самое крупное сражение в истории Исландии; до 2700 участников, из них убито свыше 50), битва в Заливе (1244, единственное морское сражение в истории, в котором с обоих сторон были только исландцы; участвовало 35 кораблей) и битва при Хаугснесе (1246 – самое кровопролитное сражение в истории Исландии; около 1200 участников, из них около 110 убиты). Стурлунг, Торд Сигхватссон, уничтожил Асбирнингов и потеснил Хаукдалей. Он правил Исландией с 1247 по 1250 с одобрения короля Хокуна через своих племянников, Олафа и Струлу, избранных законоговорителями на Альтинге. Торд умер в Норвегии в 1256. Дело Торда по уничтожению исландской независимости закончил его соперник и кровный враг, Гицур Торвальдссон из клана Хаукдаль. Так же как и Торда, на Альтинге его представляли племянники и зависимые от него люди. Он сумел добиться от исландцев заключения Старого Договора в 1262 году, после которого вся Исландия признавала вассалитет перед норвежским престолом. Альтинга, как органа самоуправления больше не стало. Вскоре не стало и скальдов-политиков, бывших одной из движущих сил междоусобицы, растянувшейся более чем на 40 лет. Теперь скальды вернулись к своей естественной роли – поэтов и писателей. Идея независимости от Норвегии, принесённая на исландскую почву первыми поселенцами, была окончательно повержена благодаря усилиям скальдов – хранителей традиций старины, такая уж злая ирония. Все Стурлунги и Хаукдали, управлявшие страной в 1250-х – 1260-х, получили титулы от короля Норвегии. Скальды Олаф и Струла Тордарсоны стали придворными скальдами Норвежского короля. Исландия из мечты и убежища для всех, кто бежал от злоупотреблений норвежских королей, превратилась в угрюмую автономную резервацию, томящуюся в тени норвежского престола.

Вероятно, нет более мрачной страницы в истории Исландии, чем Эпоха Стурлунгов. Этот период стал агонией старой системы Альтинга. Это была эпоха ожесточённой борьбы за власть и личное обогащение, во время которой создавались новые идеи и рождалось новое понимание вещей не только в самой Исландии, но и за её пределами. Тогда, как и во время любого серьёзного кризиса, близость конца старого уклада была очевидна и в воздухе повисло ожидание открытия новых ориентиров. Но никаких новых ориентиров быть не может без нового культурного кода и новой идентичности. И именно на этой ниве и трудился Снорри.

Группа автора: https://vk.com/public_ecumene

Художник: Aldraw

Австралия.

 Около двух лет назад, автор этих фотографий стал очень сильно уставать от своего окружения, работы и многого другого. Время шло а жизнь пролетала мимо нашего героя с огромной скоростью и ничего интересного  в ней не происходило.  

 И вот раздражение и неустроенность достигли своей критической массы. Молодой человек уволился с работы. Купил хороший фотоаппарат и поехал путешествовать по всему миру. Последние два года он провёл в Австралии, живя в машине и зарабатывая необходимый минимум на бензин и еду. Затем он отправился в Японию, на Бали, Филиппины и Малайзию. 

 Перед вами небольшая часть его фотографий из путешествия по Австралии.

Архитектор из Казахстана разработал необычный дом с деревом внутри

Проект Айбека Алмасова - стеклянный эко-дом, построенный вокруг дерева. По задумке архитектора в полностью прозрачном доме можно спрятаться от бетонных джунглей и побыть наедине с природой.

Цилиндрический фасад дома обеспечивает невероятный обзор в 360 градусов, а живое дерево внутри производит не только потрясающее впечатление, но и кислород.

"Умный дом" работает на солнечных батареях, производит электричество, самостоятельно очищает воду и обогревается. И не вредит окружающей среде.

ИМХО - красиво, и даже жаль, что нереально. Огромная площадь остекления = большие потери тепла зимой и парник летом. И защиты от воров никакой.

Свершилось! Поздравляю всех кто следил и переживал за этот проект!

Видео:

Новость на РИА.