Праздник в Японии

Онна-оябун - женщины-якудза.

Первоначально якудза были игроками в карты, и в средневековой Японии было немало случаев, когда во главе профессиональных шулеров становилась женщина, которую называли онна-оябун. Но с течением времени и разрастанием преступной деятельности банд власть всецело перешла в руки мужчин. Считалось, что физически слабый пол не сможет держать в узде прожженных головорезов.

Однако в переломные для страны или конкретного синдиката времена карта могла лечь по-другому. После Второй мировой войны клан Мацуда-гуми управлял токийским районом Синбаси, контролируя расцветшие черные рынки. Лидер группы Джичи Мацуда был хорошо известен своей жестокостью, примером чему послужил «Инцидент Сибуя», когда члены Мацуда-гуми устроили бойню с тайваньцами прямо перед полицейским участком.

После убийства Мацуды его жена Йосико заняла место оябуна и одна контролировала две тысячи гангстеров. Официально названная «второй главой Мацуда-гуми», Йосико управляла своим районом в центре Токио железной хваткой, почти не уступая покойному мужу в свирепости. И, пожалуй, благодаря своему стилю она стала самой известной женщиной среди якудза.

Противоположностью ей является Фумико Таока, восемь лет возглавлявшая крупнейший преступный синдикат Японии. Многие исследователи не согласны с тем, что Таока была именно оябуном, потому что официально члены семьи не признали ее четвертой главой Ямагучи-гуми. По их словам она лишь временно исполняла его обязанности, пока более достойный кандидат сидел в тюрьме.

Как бы то ни было, но после смерти мужа Фумико оказалась единственной, чей авторитет мог бы сравниться с влиянием Кадзуо Таока. И заслужила она его не жестокостью, а поддержкой и преданностью супругу все тридцать пять лет пока тот был у власти. Члены группировки преклонялись перед ее железной волей и готовностью пойти на все ради семьи, они считали ее идеальной женой для якудза.

Асигару.

История солдат Асигару прослеживается с первых попыток японских императоров взять под свой контроль и упорядочить устройство армии.

Император Тенму (673-86) создавал свою армию, состоявшую в основном из пеших рекрутов (солдат). Однако участились случаи когда призывники уклонились от службы, в результате от подобных планов пришлось отказаться. К 10 веку армию Японии в основном укомплектовывали из представителей класса землевладельцев, которые имели у себя в хозяйстве лошадей и были заинтересованы отстаивать свои интересы правящего сословия. Эти люди в некоторых источниках считаются первыми самураями. Многочисленность армии содержались за счет ополченцев, которые в своей обычной жизни были простыми крестьянами. Некоторые из этих ополченцев долгое время поддерживали связь с определенным семейством или какой-либо географической областью. При этом они смогли достичь для себя статуса оруженосца или генина. Оруженосцы переносили экипировку самурая или ухаживали за их лошадьми, а также собирали на поле сражений головы поверженных врагов.

Генин мог принимать участие в бою, особенно в том случае, если жизни самурая угрожала какая либо опасность. Однако обычно самураи устраивали поединки, тогда как оруженосцы лишь поддерживали их. Служба генина очень ценилась, при определенных обстоятельствах гении мог бы рассчитывать на получение статуса самурая.

В основном в составе армии находились и другие пешие воины, которые не имели никаких социальных обязательств и личных связей. Этих людей быстро вербовали перед началом кампании. Как правило, они плохо вооружались и практически не обучались. Авторы эпических описаний подвигов самураев никогда не замечали обычных солдат, и только детальный анализ текста позволял догадаться о их существовании. С другой стороны, на картинах того времени обычные пехотинцы встречаются достаточно часто. Например, в Хеидзи Моногатари Эмаки есть множество виньеток с изображениями обычных пеших солдат. Художник старался показать какая разница существует между пехотой и элитной конницей. Доспехи самураев явно изображались более сложными. Имеются и различия во внешнем виде. Пехотинцы изображались как грубые, косматые персонажи с длинной растительностью на лице. По разному изображались и активные действия пехотинцев и самураев. Самураи соревнуются в искусстве стрельбы из лука с седла, тогда как обычные солдаты заняты тем, что жгут дома.

В ходе войны Гемпей (1180-1185) семейство Минамото победило своих врагов из клана Тайра. Был назначен первый сёгун — военный командир, который обладал безграничной властью в стране, отодвинув в тень императора. В последующих войнах иногда встречаются упоминания пехотинцев в качестве бойцов и жертв. Например, в хронике Азума Кагами под 1221 годом читаем:

«Восточные воины наводнили соседние провинции, разыскивая пехотинцев, бежавших с поля боя. Повсюду катились головы, обнаженные клинки приходилось постоянно обтирать от крови».

Создание асигару.

В 1274 и 1281 гг. самурайская элита при поддержке пехотинцев отразила две попытки монгольского вторжения. Затем Япония долгое время находилась в относительном мире, до тех пор пока неудачная попытка реставрации императорской власти не привела к войне. Два могущественных клана, претендующих на императорский трон, воевали друг с другом на протяжении почти всего 16 века. Многие битвы этой войны представляли собой осаду оборонительных позиций в горных районах. В связи с этим была изобретена новая тактика стрельбы из лука. Если прежде некоторые самураи делали прицельные одиночные выстрелы, то теперь масса солдат стреляла залпами по противнику. В Тайхейки этих обычных пеших лучников называют сясю-но асигару — лучниками-асигару.

Это был первый случай упоминания термина «асигару» в японской истории. Из 2000 человек, сражавшихся на стороне Сасаки в битве при Сидзё-Наватэ в 1348 году, 800 из них были легкими лучниками.
Спустя столетие слово «асигару» начинает появляться вновь в различных контекстах, например, связанных с войной Онин (1467— 1477). Особенно ожесточенные битвы разыгрывались в районе столицы Японии — Киото. Богатство столицы открывало небывалые возможности для грабежа и поджога. В Киото так же располагалась резиденция сегуна, однако власть сёгуна на данный момент, была сравнима с властью провинциальных даймё. Провинциальные правители всегда нуждались в солдатах. На военную службу очень часто поступали безземельные крестьяне, которые мечтали изменить свое социальное положение. Слово «асигару» («легкая нога») указывает на отсутствие у них доспехов, обуви и даже оружия, пока они сами себя не экипируют за счет трофеев. Асигару присоединялись к самурайским армиям, грабили, сражались, а затем дезертировали.

Даймё в любой момент могли увеличить численность своей армии за счет ненадежной толпы асигару. Асигару, действительно, были весьма ненадежны, и могли легко перейти на сторону противника. Неопытные и необученные военному искусству крестьяне были заинтересованы только в личной выгоде и были мало готовы к ведению боя в составе организованного отряда. Таким образом, требовалось каким-то способом повысить надежность асигару, а также подтянуть их боевую выучку. Обе эти тенденции наметились в эпоху Враждующих государств, чему способствовали постоянные битвы, осады и походы.

В итоге асигару, несмотря на свое низкое происхождение, по боеспособности перестали принципиально отличаться от самураев. Теперь успех был на стороне того даймё, кто успешно применял асигару под командованием самураев.

Асигару получают доспехи.

Увеличение роли асигару отразилось и в том, что для них начали делать доспехи. До нас сохранилось множество комплектов таких доспехов. Известные окаси-гусоку («доспехи взаймы») имеют простую конструкцию и состоят из панциря (до) с набедренником (кусазу-ри) и простого шлема (дзингаса). Существование таких доспехов, которые даймё давали в пользование своим солдатам, свидетельствует о том, что даймё стали высоко ценить своих асигару, по крайней мере настолько, что соглашались тратиться на доспехи для них. Практически все окаси-гуеоку несут изображение герба (мои) даймё. Иногда этот простой геральдический символ повторялся на флажке (сасимоно), закрепленном на спине асигару. Некоторые даймё, например, из клана Ии из Хико-нэ, давали своим асигару доспехи одного цвета. Фактически, эти доспехи превратились в своего рода униформу.

Однако окончательно об изменении статуса асигару свидетельствовало изменение их вооружения. В героические дни войны Темпей (1180-1185) основным оружием самурая был лук, а самым большим достижением самурая было мастерство стрельбы. К 1530 году уже асигару выступают в роли стрелков, тогда как конные самураи предпочитали сражаться копьями. С середины 16 века асигару все чаще вместо луков используют огнестрельное оружие, и занимают позицию в первых рядах, где прежде имели право стоять только самураи. Расположение обычных солдат на самом почетном месте строя оскорбляло гордость самураев, даже в том случае, если асигару использовались только для того, чтобы прорвать строй противника, подготовив почву для самурайской атаки. К 1590-м гг. подобное построение стало привычным, свидетельствуя о глубоких изменениях в военных вопросах. Не все приняли произошедшие изменения, даже в позднейших хрониках встречаются язвительные замечания о том, что вместо сражении благородных воинов теперь повсюду практикуется «война асигару».

Новая тенденция появилась в 1575 году, после победы Ода Нобунага в битве при Нагасино. Нобунаги подвергся конной атаке самураев из клана Такеда. Для отражения этой атаки он за легким палисадом в три ряда выстроил асигару, вооруженных аркебузами. Повинуясь четким командам хладнокровных командиров, асигару давали по очереди залпы по скачущим на них конным воинам, полностью расстроив боевые порядки атакующих. Затем последовала контратака самураев Нобунага. Огнестрельное оружие само по себе не решило исход этого ожесточенного сражения, длившегося восемь часов, здесь впервые было убедительно показано, насколько грозную силу составляют самураи и асигару, когда действуют совместно под четким руководством.
Важно отметить, что слово «асигару» не обязательно означает бывшего крестьянина. В начале эпохи Враждующих государств граница между бедными самураями и состоятельными крестьянами еще не была четко проведена. Существовала группа так называемых дзи-самураев, которые только часть времени занимались войной, остальное время посвящая сельскохозяйственному труду. Их небольшие земельные владения находились под постоянной угрозой со стороны крупных даймё. В зависимости от складывающейся ситуации дзисамурап представлялся крестьянином или самураем. Многие выбирали второй путь, переселяясь из деревень в казармы при замках. Свою карьеру дзи-самураи обычно начинали, как асигару.

Причёски и самураи.

Как известно, причёски в феодальной Японии указывали на социальную принадлежность владельца причёски. Но некоторые причёски могли иметь ещё и указание на сексуальные предпочтения владельца причёски. К примеру, выбритый лоб (ранее это делалось для удобства надевания шлема) мог означать, что владелец данной причёски интересуется сексуальными отношениями не только с женщинами, но и с представителями своего пола. Длинная челка могла означать, что её владелец демонстрирует свою гомосексуальность, отдавая предпочтение пассивной позиции. К примеру, герой фильма Gohatto (Табу) 1999-го года режиссёра Осимы Нагисы - Кано Содзабуро, именно по этой причине не меняет свою причёску.

Камикадзе и их семьи.

Жена Хадзиме Фудзии, Фукуко, не могла принять его решения стать пилотом-камикадзе. Она всячески старалась подействовать на него, заставить его переменить решение, но Фудзии был непреклонен. Увидев, что решение Фудзии погибнуть за родину твердо и непреклонно, Фукуко поняла, что ей надлежит делать. Их с Фудзии младшую дочку - Киёко, которой был один годик, она нарядила в милое праздничное платьице-хареги и усадила себе на спину, в специальное сиденьице. Старшую дочь, Казуко, ей было три года, Фукуко привязала веревкой за руку к своей руке. Они вышли из дома, пошли к берегу реки Аракава, протекавшей недалеко от летной школы. Там Фукуко с дочерьми бросилась в воду. Тела Фукуко и ее двух дочерей нашли на следующий день, 15 декабря 1944 года. В предсмертной записке Фукуко написала: "Если мы останемся жить, ты будешь тревожиться о нас и не сможешь сражаться так, как ты решил. Поэтому мы уйдем первыми и будем ждать тебя там". Сразу после гибели своей семьи Фудзии подал третий рапорт о зачислении в отряд камикадзе. На этот раз он отрезал себе мизинец и написал рапорт собственной кровью. Командование удовлетворило его прошение. Фудзии приняли в число камикадзе. После похорон своей семьи лейтенант Фудзии написал письмо, адресованное Казуко, своей покойной старшей дочери. На первой странице письма был рисунок - ветка цветущей сакуры. Потом шел текст. За текстом, на второй странице - изображение девочки, играющей с собачкой и бабочкой.

"Как сильно люблю я эту жизнь, растаявшую, словно капля росы на берегу Аракавы под порывами холодного декабрьского ветра. Маленькая, печальная жизнь, исчезнувшая вместе с ее матерью, последовавшая за страстной волей ее любящего Отчизну отца, и улыбавшаяся, будто она была рада этому. Твой отец скоро последует за тобой. Тогда я смогу усадить тебя к себе на колени и спокойно убаюкать на груди. До тех же пор, прошу, жди меня и не плачь. Если Киёко станет плакать, успокой ее. Ну, я прощаюсь с вами до поры. Ваш папа совершит великие подвиги на поле битвы и принесет их с собой, как трофеи. Я прошу обеих - Казуко и Киёко - потерпеть до тех пор, пока я не буду рядом с вами".

Урок японского языка в школе для корейцев. В левой колонке, в числе прочего, можно прочитать «Почему сейчас Япония ведет войну?». 1942 год.

Начиная с середины 1930-х годов, когда в Японии к власти пришли военные, Токио начало проводить политику ассимиляции Кореи, получившей название «Найсэн иттай» (яп. 內鮮一體). В рамках этой политики поощрялось вступление корейцев в японские патриотические организации и обращение в синтоизм. Оппозиционные движения подавлялись, закрывались газеты, выступавшие против японского правления. В 1939 году генерал-губернатор Минами Дзиро издал Указ о смене имен (創氏改名), разрешавший корейцам брать японские имена. Отказавшиеся менять имя корейцы подвергались общественному осуждению и дискриминации. За первые шесть месяцев после выхода указа имена сменили 80,5 % корейских семей.

В 1941 году генерал-губернаторство издало Указ о гражданских школах, согласно которому в этих школах преподавание велось исключительно на японском языке. В результате чего с 1941 года в Корее исчезли школы, в которых преподавание велось на корейском.